Открытие Новосибирских островов

В 1710 г. якутский казак Яков Пермяков, плавая с промысловыми целями в Ледовитом океане от Лены до Колымы, видел в море два острова: один против Святого Носа (мыс к северо-востоку от Яны), другой против устья Колымы. В 1711 г. розыском новых островов в Ледовитом океане занялась по приказу якутского воеводы специальная экспедиция под начальством якутского казака Меркурия Вагина, у которого было десять казаков, в том числе «вож» (лоцман) Пермяков.
В марте 1712 г. Вагин со своими казаками, к которым присоединилось несколько промышленников, вышел на нартах, запряженных собаками, из Усть-Янска к морю. От Святого Носа Пермяков провел отряд через покрытый прочным льдом пролив прямо на север на пустынный необитаемый «Ближний» остров, где было много диких оленей, волков и песцов. Это был один из южных Новосибирских островов, позднее названный Большим Ляховским островом. А с него казаки увидели в море другую землю, очевидно, — Малый Ляховский остров, но перейти на него на нартах было опасно, так как приближалось лето, к тому же съестные припасы были на исходе.
Вагин по льду вернулся со своими людьми на материк, к Святому Носу, а оттуда наугад двинулся на восток, на реку Хрому, где он, по-видимому, рассчитывал найти съестные припасы. Отряд блуждал много дней, но так и не нашел Хромы. Люди Вагина съели всех собак, питались мышами и «всякой гадиной». Пришлось вернуться к морю, где было достаточно рыбы и дичи.
Вагин собирался зимой снова начать поиски «великого острова», о котором грезили землепроходцы, начиная от Михаила Стадухина. Но когда его казаки узнали об этом намерении, против него и нескольких верных ему людей составился заговор. Пятеро заговорщиков напали на Вагина с сыном и на Пермя-кова, когда они ловили рыбу на Носе, вдали от лагеря, и зверски расправились с ними: кололи копьями, резали ножами, рубили топорами. Вернувшись в лагерь, заговорщики зарезали одного промышленника, но пощадили двух других, не принимавших участия в заговоре. Те их и выдали после возвращения в Усть-Янск. Убийцы были приговорены к смертной казни через повешение, но двоим из них виселицу заменили кнутом и послали на Дальний Восток — на разведку нового морского пути через Охотское море на Камчатку. В честь трагически погибшего Меркурия Вагина длинная коса, отделяющая Омудляхскую губу от Восточно-Сибирского моря, где было совершено убийство, названа Меркушиной Стрелкой.
Зимой 1759/60 г. якут Этерикан, промышленник с низовьев Лены, открыл богатейшие залежи ископаемых остатков мамонтов на «Ближнем» острове. Продвигаясь далее на север, Этерикан первый посетил Малый остров, перейдя через пролив, отделяющий его от «Ближнего» (пролив Этерикан).
С середины XVIII в. якутский купец-промышленник Иван Ляхов промышлял мамонтову кость на материке, в тундре между устьями рек Анабар и Хатанга. Б апреле 1770 г., в поисках мамонтовой кости, Ляхов по льду перешел от Святого Носа через пролив Дмитрия Лаптева на «Ближний» остров, а от его северо-западной оконечности на Малый остров. После возвращения в Якутск купец получил от правительства монопольное право промышлять на посещенных им островах; по указу Екатерины II острова были переименованы в Ляховские. Они оказались настоящим «кладбищем мамонтов».
В 1773 г. Ляхов вновь посетил «свои» острова. К северу от Малого он усмотрел большой «Третий» остров и перешел на него; на зимовку он вернулся на «Ближний». Один из промышленников оставил на «Третьем» медный котел, отчего новооткрытая земля стала называться Котельным островом (крупнейший в Новосибирском архипелаге).
Весной 1775 г. землемер Хвойное приехал из Якутска в устье Яны и оттуда по льду на нартах перешел через Святой Нос на Большой .Ляховский остров. Хвойнов обошел его кругом, обследовал его внутренние районы и в середине того же года вернулся к устью Яны. В 1776/77 г., по материалам своей описи и по расспросам промышленников, побывавших на Малом Ляховском острове, Хвойнов составил карту Новосибирского архипелага, которой пользовались до 20-х годов XIX в.

                                 Соймонов, Плениснер и «Земля Андреева»

В 1747—1752 гг. сибирским губернатором был Федор Иванович Соймонов, бывший военный моряк, ученый-гидрограф, навигатор и картограф, один из первых исследователей Каспия. В 30-х годах XVIII в. он занимал высокие правительственные должности, но в 1740 г., по обвинению в участии в заговоре А. П. Волынского против всесильного временщика при императрице Анне Ивановне Э. Бирона, был наказан кнутом и сослан в Сибирь на вечную каторгу. Через два года он был освобожден императрицей Елизаветой Петровной и восстановлен в правах, но добровольно остался в Сибири. В 1753—1757 гг. он руководил секретной Нерчинской экспедицией «для описи Шилки и Амура и постройки ботов» с заданием пройти по этим рекам в «Северо-Восточное море до Японии и берегов Американских»; по окончании экспедиции он был назначен сибирским губернатором. На этом посту Соймонов был инициатором ряда исследовательских экспедиций в Северном Ледовитом и в Тихом океанах. В 1763 г. он был переведен в Москву сенатором.
Одним из подчиненных Соймонова был подполковник Федор Христианович Плениснер, участник Второй Камчатской экспедиции, плававший «за живописца» в 1741/42 г. на «Св. Петре» под командой Беринга и Вакселя от Камчатки к Северо-западной Америке и обратно. В 1761 г. он был послан Соймоно-вым в Анадырский острог начальником и организовал там сбор сведений о «Большой земле» к северо-западу и востоку от Чукотского полуострова. Он, между прочим, посылал' на острова Берингова пролива Николая Дауркина и сам лично собирал сведения об островах в Северном Ледовитом океане и в Тихом океане и об Америке у местных жителей. За какие-то служебные провинности Плениснер был в 1772 г. отрешен от должности и выехал в Петербург. В 1777 г. он представил в Академию наук интересную «карту Чукотской земли» с объяснительной запиской.
Сержант Степан Андреев по приказу Плениснера в марте — апреле 1763 г. на собаках объехал Медвежьи острова, известные русским уже с середины XVII в., и дал их беглое описание. С одного из островов — Четырехстолбового — он заметил на севере синевато-черное пятно. Получив его донесение, Плениснер решил, что Андреев видел «Большую Северную землю», и послал его туда в следующем, 1764 г. 16 апреля Андреев с несколькими спутниками вышел с острова Четырехстолбового на северо-запад. Двигаясь в этом направлении на собаках по гладкому припайному льду со значительной скоростью, 22 апреля они «увидели остров весьма не мал... низменной, одним концом на восток, а другим на запад, а в длину так, например, быть имеет верст восемьдесят». Верстах в двадцати от острова заметили следы «незнакомых людей» на восьми санях с оленьими упряжками и, «будучи малолюдны», повернули обратно. На своей карте Плениснер показал «Землю Андреева» в Восточно-Сибирском море к северо-востоку от Медвежьих островов, где — как стало известно в наше время —- никакой земли нет. Через пять лет после возвращения Андреева на поиски виденной им земли были посланы три прапорщика-геодезиста — Иван Леонтьев, Иван Лысоев и А. Пушкарев. В марте — апреле 1769 г. они с отрядом переехали на собаках по льду из Нижне-Колымска на Медвежьи острова, сделали сравнительно точную и подробную опись их. В феврале 1770 г. геодезисты перебрались из Нижне-Колымска на самый восточный из Медвежьих островов и от него в поисках «Земли Андреева», которую смешивали с «Большой Американской землей», проехали по льду в северо-восточном направлении около 300 км. В феврале 1771 г. они в третий раз переехали на острова; отсюда, пройдя по льду около 90 км в восточном направлении и не найдя земли, повернули на юго-запад— к Большому Баранову мысу. В марте того же года И. Леонтьев один проехал на восток до Чаунской губы, но, за неимением корма для собак, вернулся в Нижне-Колымск. В 1773 г. Леонтьев выехал из Тобольска в Петербург с материалами и составленной им «картой секретному вояжу». Карта эта была опубликована лишь в советское время. Именами трех геодезистов названы три меридионально расположенных центральных острова группы Медвежьих — Пушкарева, Леонтьева, Лысова.

«Поиск морского проходу Северным океаном в Камчатку» (экспедиция Чичагова)

К 1763 г. великий русский ученый-помор Михаил Васильевич Ломоносов разработал план освоения кратчайшего морского пути от северных берегов Европы в Тихий океан. Ломоносов предполагал, что летом вдали от берегов (500—700 верст) Ледовитый океан свободен от тяжелых льдов, препятствующих корабельному ходу, и суда могут пройти от Шпицбергена до Камчатки через Полярный бассейн и Берингов пролив. По инициативе Ломоносова в 1764 г. началась организация секретной правительственной экспедиции, которая официально называлась «Экспедицией о возобновлении китовых и других звериных и рыбных промыслов». Начальником был назначен (с немедленным производством в следующий чин — такова была привилегия, предоставленная участникам экспедиции) сорокалетний военный моряк, «капитан бригадирского ранга» Василий Яковлевич Чичагов. Задание было сформулировано следующим образом: «учинить поиск морского проходу Северным океаном в Камчатку». Предполагалось, что эта экспедиция встретится в Тихом океане с другой секретной экспедицией — П. К. Креницына.
Экспедиция Чичагова была хорошо подготовлена. Летом 1764 г. лейтенант Михаил Немтинов отправлен был с флотилией для оборудования базы на Западном Шпицбергене, у залива Бель сунн — на случай вынужденной зимовки экспедиции. При базе оставлен был унтер-лейтенант Моисей Рындин с партией в 16 человек. Тогда же в Архангельске начали строить три судна для полярного плавания. Командирами их, кроме Чичагова, были назначены капитан-лейтенанты Василий Бабаев и Никифор Панов, немедленно произведенные в капитаны 2-го ранга. Все три судна названы были по фамилиям командиров: «Чичагов», «Бабаев», «Панов».
В мае 1765 г. все три судна вышли из Колы на северо-запад, прошли через Гренландское море западнее Шпицбергена, достигли в начале августа 80°26' с. ш., не могли дальше пробиться через льды и вернулись в конце августа в Архангельск. В следующем, 1766 г. Чичагов с теми же судами повторил — по требованию Адмиралтейств-коллегии — попытку пройти через Полярный бассейн в Тихий океан. Следуя тем же путем, 18(29) июля 1766г.он достиг 80°30'с. ш., то есть его суда были ближе к полюсу, чем любое другое судно до него. И опять он вынужден был отступить перед непроходимыми льдами. На обратном пути, по его приказу, Бабаев зашел в Бельсунн, чтобы снять оставленных на базе зимовщиков во главе с Рындиным.
Немтинов должен был сменить их еще летом минувшего года, но из-за тяжелых льдов не мог войти в Бельсунн. Зимовщики, среди которых было много больных цингой, дали знать в Архангельск о своем бедственном положении через кормщика Василия Меньшакова, который осенью 1765 г. на простом промысловом карбасе перешел от Шпицбергена в Архангельск, совершив настоящий мореходный подвиг. Но раньше лета 1766 г. Чичагов не мог помочь людям Рындина. Когда же Бабаев вошел в Бельсунн, половина зимовщиков уже умерла. Остальные, вместе с Рындиным были доставлены в Архангельск, куда вернулись и все суда экспедиции Чичагова.
«Надо отметить, что с морской точки зрения обе экспедиции Чичагова были проведены безукоризненно. Три парусных корабля среди льдов, в штормах и туманах все время держались вместе, не теряя один другого из виду. Что же касается маршрута, предложенного Чичагову, то теперь мы знаем, что задача, поставленная ему Ломоносовым, невыполнима» (Н. Зубов). Действительно, до настоящего времени (1956 г.) не удалось пройти через Полярный бассейн не только на парусных судах, но даже на современных мощных ледоколах.

                                    Завершение открытия берегов Новой Земли

В те же 60-е годы русские добились больших успехов в районе Новой Земли. До середины XVIII в. она считалась географами единым островом, а восточное ее побережье было почти неизвестно. В начале 60-х годов (точная дата неизвестна) олончанин Савва Лошкин, кормщик зверобойного судна, занимался промыслом в западной части Карского моря. Продвигаясь постепенно с юга на север, он дважды зимовал на восточном берегу Новой Земли. На третий год, обогнув северную оконечность острова, зверобой прошел Баренцовым морем с севера на юг вдоль всего западного берега Новой Земли и дал первое ее словесное-описание; оно стало известно в пересказе его современника, кормщика Ф. И. Рахманина (записано в 1788 г.). Это первое известное нам плавание вдоль всего восточного берега Новой Земли и первый обход ее кругом.
Кемский крестьянин, кормщик Яков Яковлевич Чиракин, много раз плавал на промыслы к Новой Земле и по крайней мере десять раз зимовал там. В 1766 или 1767 г. в июле он был послан туда на промыслы архангельским купцом Антоном Барминым и в то же лето завершил открытие Маточкина Шара и тем самым доказал, что Новая Земля — двойной остров: «... Одним небольшим проливом в малом извозном карбасу оную Новую Землю проходил поперек насквозь на другое, называемое Карское море два раза, оттуда и возвращался в Белое море тем же проливом; и оному месту снял он своеручно план». Так Чиракин писал немедленно после своего возвращения в своем заявлении архангельскому губернатору.
В 1768 г. купец Бармин снова отправил Чиракина на промыслы — на гнилой «кочмаре» (промысловое судно до 10 т). Губернатор послал вместе с ним военного штурмана Федора Розмыслова и подштурмана Губина. Чиракин перешел из Архангельска к Гусиной Земле (юго-западный полуостров Новой Земли), а оттуда — к западному входу в Маточ-кин Шар. С 25 августа— 10 сентября он прошел проливом из Баренцева в Карское море. Розмыслов же и Губин произвели первую опись Маточкина Шара: «своеручный план» Чиракина, конечно, не удовлетворял элементарным требованиям. Время было позднее; морякам и промышленникам пришлось зимовать у восточного выхода из пролива. Зимой из 14 человек экипажа умерли от цинги 8, в том числе кормщик Чиракин; все остальные были больны.
Летом 1769 г. Розмыслов по чистой воде вышел в Карское море, но через день был остановлен сплошными льдами. Он повернул обратно, но вместо Маточкина Шара по ошибке попал в августе в неизвестный ранее залив, который он назвал Незнаемым (так и на нынешних картах). Выйдя из него в море и спустившись несколько к югу, Розмыслов через два дня нашел вход в Маточкин Шар. В проливе гнилую «кочмару» пришлось разгрузить и бросить. Доставлен был Розмыслов с уцелевшими людьми в Архангельск в сентябре 1769 г. двумя новоземельскими промышленниками А. Ермолиным и И. Лодыгиным, случайно зашедшими в западное устье Маточкина Шара после промысла у берега Северного острова Новой Земли.

       Ханс Эгеде и вторичная скандинавская колонизация Гренландии

Необходимо еще отметить то немногое, что совершено было в XVIII в. в американском секторе Арктики. «В противоположность той удивительной энергии, которую обнаружили русские при исследовании северного прибрежья Азии, открытия северо-запада арктической полосы шли чрезвычайно медленно», — пишет крупнейший немецкий историк Арктики XIX в. Ф. Гельвальд. В XVII в. известны по крайней мере десять датских экспедиций к гренландским берегам. Датские корабли под командой датчан, англичан или голландцев при этом доходили до восточных или западных берегов Гренландии. Моряки высаживались на берег, иные даже захватывали насильно двух-трех эскимосов и привозили их в Данию, но дело этим и ограничивалось.
Вторичная скандинавская колонизация Гренландии началась только в 1721 г., когда норвежская торговая компания N1, организованная в городе Бергене, послала туда небольшую экспедицию во главе с Хансом Эгеде, священником-миссионером, родом с Лофотенских островов. С ним отправилась и его семья и несколько других норвежцев. Эгеде высадился на островке у юго-западного берега Гренландии, на 64° с. ш., и основал там первый (после погибших норманских) европейский поселок. В 1728 г. по распоряжению датского правительства он был перенесен на близлежащий берег большого острова. Под названием Готхоб он стал центром заокеанской приполярной колонии Дании и основной базой дальнейшего исследования величайшего острова Земли и расположенной к западу от Гренландии Баффиновой Земли. Местные эскимосы не проявляли враждебности к пришельцам, и Эгеде начал распространять среди них христианство. Он провел в этом районе Гренландии пятнадцать лет и после смерти своей жены вернулся в Европу (1736 г.), в Копенгаген, где стал первым учителем эскимосского языка.

                Вторичное открытие восточного побережья Гренландии

Новые колонисты к середине XVIII в. знали только западное побережье Гренландии. В 1751—1753 гг. датская торгово-промысловая экспедиция исследовала и южное побережье острова и пыталась подняться на север вдоль восточного берега, где надеялась найти остатки древних норманских поселений, но не дошла даже до 61-й параллели и из-за тяжелых льдов вернулась обратно. Вторая серьезная попытка ознакомиться с восточным берегом Гренландии была совершена в 1786 г. со стороны Исландии Кристианом Эгеде, внуком «апостола Гренландии». В середине августа он, приблизительно на 65° с. ш., увидел «глубокий и широкий фьорд, окруженный со всех сторон ледяными горами». Девять дней Кристиан Эгеде пытался пробиться через широкую полосу прибрежного льда, чтобы подойти вплотную к берегу, но вынужден был отступить из-за поднявшейся бури, во время которой его судно было повреждено льдами, и вернулся в Исландию. Он повторил попытку в следующем году, но еще менее удачно.
То, что не удалось сделать скандинавскому мореходу, совершил через десять лет русский кормщик-помор Павков. Около 1797 г. Павков, направляясь на промыслы от Мурманского берега к Груманту (Шпицбергену), был отнесен восточными ветрами и течениями далеко на запад. После длительного плавания он вошел во льды и увидел за ними землю. Пробравшись сквозь льды, Павков вошел «в реку или узкий пролив», по которому прошел более 30 км. На берегах пролива он видел следы людей, в частности «кляпцы» (капканы) для ловли зверей. Вернувшись к морю, Павков благополучно вышел обратно через льды в свободное море и перешел в восточном направлении к Шпицбергену. Приведенные выше детали этого плавания, несомненно, свидетельствуют о том, что Павков побывал на восточном берегу Гренландии. Люди, следы которых он видел, — эскимосы.