СОЛИС И ОТКРЫТИЕ ЛА-ПЛАТЫ

После того как Бальбоа открыл «Южное море», последовала первая по-* пытка проникнуть туда морским путем, обогнув с юга новооткрытый материк. Предполагая, что за материком далеко на запад лежит настоящая «полуденная Индия», Хуан Диас Солис, ставший к тому времени главным пилотом Кастилии, в 1515—1516 гг. пытался на двух или трех кораблях пройти в Южное море со стороны Атлантического океана, двигаясь вдоль уклоняющегося к юго-западу бразильского берега. У 36° ю. ш. Солис достиг нового «Пресного моря», а затем открыл устье огромной реки, которое принял сначала за проход в Восточный океан. Солис высадился там на берег, но был убит индейцами. Позднее Магеллан назвал эту реку в его честь Рио-де-Солис (с середины XVI в. — Ла-Плата).

                         ПРОЕКТ МАГЕЛАНА И СОСТАВ ЕГО ЭКСПЕДИЦИИ

В завоевании португальцами Восточной Индии и Малакки с 1505 по 1511 г. участвовал бедный португальский дворянин Фернан Магеллан Позднее он принял участие в португальских походах в Северную Африку, где был ранен. Вернувшись на родину, он потребовал от короля незначительного повышения по службе, но получил отказ. Он предложил проект достижения западным путем Молуккских островов; проект был отвергнут.
   Оскорбленный Магеллан покинул родину и отправился в Испанию. Он вступил в компанию с португальским астрономом Руй Фалейру, который уверял, будто нашел способ точно определять географические долготы. Оба явились в Севилью в Индийский совет и заявили, что Молукки, важнейший источник португальского богатства, должны принадлежать Испании, так как находятся в западном, испанском полушарии (по «разделу мира» 1494 г.), но проникнуть к этим «Пряным островам» нужно западным путем, чтобы не возбудить подозрений португальцев, — через Южное море, открытое и присоединенное Бальбоа к испанским владениям. И Магеллан убедительно доказывал, что между Атлантическим океаном и Южным морем должен быть пролив — к югу от «страны Святого Креста» (Южной Америки). Магеллан и Фалейру потребовали сначала тех же прав и преимуществ, какие были обещаны в свое время Колумбу. После долгого торга с королевскими советниками, выговорившими себе значительную долю ожидаемых доходов, и после некоторых уступок со стороны португальцев, с ними был заключен договор. Король Карл I обязался на казенный счет снарядить пять кораблей и снабдить экспедицию припасами на два года.
   Перед самым отплытием Фалейру отказался от предприятия, и Магеллан, который, несомненно, был душой всего дела, остался единственным начальником экспедиции. Он поднял адмиральский флаг на корабле «Тринидад» (110 т). Капитанами остальных кораблей, по настоянию Индийского совета, не вполне доверявшего португальцу Магеллану, были назначены испанцы: «Сан-Антонио» (120 т) — Хуан Картахена, знатный дворянин, родственник епископа Фонсеки, получивший также специальные полномочия королевского контролера всей экспедиции; «Консепсион» (90 т) — Гаспар Кесада; «Виктория» («Победа» 85 т) — Луис Мендоса и «Сантьяго» (75 т) Хуан Серрано. Штатный состав всей флотилии (по платежным спискам) исчислялся в 239 человек и на борту было еще 26 человек, среди них молодой итальянец (из ломбардского города Виченцы) Антонио Пиеафетта, ставший историком первой кругосветной экспедиции. Поскольку он не был ни моряком, ни географом, очень важным первоисточником являются записи в судовых журналах, которые вел Франсиско Альбо, бывший сначала помощником кормчего на «Тринидаде», а затем кормчим на «Виктории».

                                    ОТКРЫТИЕ ПАТАГОНИИ, ЗИМОВКА И МЯТЕЖ

20 сентября 1519 г. флотилия вышла из устья Гвадалквивира и направилась через Канарские острова на юго-запад, к берегам Бразилии. При переходе через океан Магеллан выработал хорошую систему сигнализации и разнотипные корабли его флотилии ни разу не разлучались. Несогласия между Магелланом и капитанами-испанцами начались очень скоро. Как только флотилия отошла от Канарских островов, Картахена потребовал, чтобы Магеллан советовался с ним относительно всякой перемены курса. Португалец спокойно и гордо ответил: «Ваша обязанность следовать днем — за моим флагом, а ночью — за моим фонарем». Через несколько дней, когда Магеллан собрал всех капитанов на своем корабле, Картахена снова поднял вопрос о совместном руководстве экспедицией. Тогда Магеллан, отличавшийся, несмотря на малый рост, большой физической силой» неожиданно схватил его за шиворот и приказал держать под стражей на «Виктории», а на «Сан-Антонио» назначил другого капитана — своего родственника, «сверхштатного» португальского моряка Алвару Мишкиту.
   В конце ноября флотилия достигла восточной оконечности Южной Америки, а в середине января была возле Ла-Платы. Не доверяя сообщениям спутников Солиса, Магеллан снова обследовал Ла-Плату и, конечно, не нашел прохода в Южное море. Далее к югу простиралась неведомая пустынная земля. Магеллан шел сначала на юго-запад, причем открыл большой залив Сан-Матиас, а затем — на юг. 1 апреля 1520 г.., когда заметно было приближение зимы южного полушария, Магеллан решил остановиться на зимовку в бухте Сан-Хулиан, у 49° ю. ш. Четыре корабля он ввел в бухту, а сам, из осторожности, бросил якорь у выхода из бухты в океан.
   Недовольные офицеры решили заставить Магеллана «выполнить королевские инструкции», то есть немедленно повернуть к мысу Доброй Надежды с тем, чтобы восточным (португальским) путем пройти к Молуккам. В ту же ночь начался бунт. Картахена был выпущен на свободу. Мятежники захватили три корабля — «Викторию», «Консепсион» и «Сан-Антонио», арестовали Мишкиту, а Кесада смертельно ранил помощника кормчего «Сан-Антонио», преданного Магеллану. Они навели пушки на адмиральское судно и потребовали, чтобы Магеллан явился к ним для переговоров. Таким образом, против двух кораблей Магеллана были три мятежных корабля, приготовившихся к бою. Но мятежники не доверяли своим матросам, а на одном корабле даже вынуждены были разоружить их. В этих тяжелых обстоятельствах Магеллан обнаружил спокойную решимость. Он послал верного ему альгвасила (полицейского офицера) Гонсало Гомеса Эспиносу с несколькими матросами на «Викторию» — пригласить капитана Мендосу для личных переговоров на адмиральский корабль. Мендоса, конечно, отказался. Тогда альгвасил вонзил ему в горло кинжал, а один из матросов добил его. Сторонник Магеллана, его шурин португалец Дуарти Барбоза немедленно завладел «Викторией» и был назначен ее капитаном. Теперь соотношение сил изменилось в пользу Магеллана, так как на его стороне были уже три судна; а чтобы мятежные корабли не могли дезертировать, предусмотрительный адмирал, как сказано было выше, заранее занял удобную позицию у выхода из бухты. «Сан-Антонио» пробовал было прорваться в открытое море, но матросы после первого залпа с адмиральского корабля перевязали офицеров и сдались. То же произошло на «Консепсионе».
   Магеллан круто обошелся с бунтовщиками-капитанами: он приказал отрубить голову Кесаде, четвертовать труп убитого ранее Мендосы, высадить на пустынный берег Картахену (вместе с заговорщиком-священником). Но остальных бунтовщиков он пощадил, даже помощника кормчего «Консепсиона», баска Хуана Севастьяна Элькано, который навел пушки на адмиральский корабль.
   В середине мая Магеллан послал на юг на разведку Серрано на корабле «Сантьяго». Серрано не удалось далеко проникнуть на юг, так как «Сантьяго» разбился о скалы у реки Санта-Крус (50° ю. ш.) и команде его с трудом удалось спастись (погиб один матрос). Магеллан перевел Серрано капитаном на «Консепсион».
   К бухте, где зимовали корабли Магеллана, подходили индейцы очень высокого роста. Они были названы патагонцами (по-испански «патагон» значит большеногий), их страна с того времени называется Патагонией. Пигафетта преувеличенно описывал местных жителей как настоящих великанов. В конце августа флотилия вышла из бухты Сан-Хулиан и достигла устья реки Санта-Крус. Там моряки пробыли до середины октября, ожидая наступления весны (южного полушария).

                                   ОТКРЫТИЕ МАГЕЛАНОВА ПРОЛИВА

18 октября эскадра двинулась на юг вдоль патагонского берега. Перед выходом в море Магеллан заявил капитанам, что будет искать на юге проход из Атлантического океана в Южное море и повернет на восток только в том случае, если не найдет пролива до 75-й параллели. Следовательно, он сам сомневался в существовании «Патагонского пролива», но хотел продолжать свое предприятие до последней возможности. Залив или пролив, ведущий на запад, был найден через три дня, 21 октября 1520 г. за 52° ю. ш., после того как Магеллан обследовал неизвестное ранее атлантическое побережье Южной Америки на протяжении более 4 тыс. км, между 34 и 52° ю. ш., открыв при этом все его заливы, в том числе Баия-Бланка, Сан-Матиас,Сан-Хорхе и Баия-Гранде.
   Как только флотилия, обогнув мыс Дев (Кабо-Вирхенес), повернула на запад, Магеллан выслал вперед два корабля исследовать, имеется ли на западе выход в открытое море. Ночью поднялся шторм, который длился два дня. Посланным вперед людям грозила опасность, что их корабли разобьются о скалы. Но в самый тяжелый момент они заметили узкий пролив, устремились туда и оказались в сравнительно широкой бухте; по ней они продолжали свой путь и увидели другой пролив, за которым открылась новая,еще более широкая бухта. Тогда капитаны обоих кораблей — Мишкита и Серрано — решили вернуться обратно и доложить Магеллану, что, по-видимому, нашли проход, ведущий в Южноеморе. «...Мы увидели эти два корабля, подходившие к нам на всех парусах с развевающимися по ветру флагами. Подойдя к нам ближе... они стали стрелять из орудий и шумно приветствовать нас».
   Однако до выхода в Южное море было еще далеко: Магеллан шел несколько дней на юг, через широкие «бухты», пока не увидел два канала (у острова Доусон): один — шел на юго-восток, другой — на юго-запад. Магеллан послал «Сан-Антонио» и «Консепсион» на юго-восток, а на юго-зллад послал лодку. «Посланные (в лодке) вернулись через три дня с изаестием, что они видели мыс и открытое море. Капитан-генерал прослезился от радости и назвал этот мыс Желанным...»
   «Тринидад» и «Виктория» вошли в юго-западный канал, простояли там на якоре в ожидании четыре дня и вернулись назад для соединения с двумя другими кораблями; но там был только «Консепсион», отделившийся от другого корабля: он зашел в тупик— залив Бесполезный (по-испански Инутиль) и повернул обратно.
   «Сан-Антонио» зашел в другой тупик; на обратном пути, не застав на месте флотилию, офицеры снова взбунтовались, ранили и заковали в кандалы Мишкиту, избрали другого капитана и вернулись в Испанию. Дезертиры обвинили Магеллана в измене, чтобы оправдать себя, и им поверили: Мишкита был арестован, семья Магеллана лишена казенного пособия (жена его и ребенок вскоре умерли в нищете). Но участники экспедиции не знали, при каких обстоятельствах исчез «Сан-Антонио»: они полагали, что корабль погиб, так как Мишкита был испытанным другом  Магеллана. Теперь, после бегства  «Сан-Антонио», у Магеллана остались только три корабля, а численность экипажа сильно уменьшилась.
   Следуя далее вдоль северного берега «Патагонского пролива», который сильно сузился, Магеллан еще пять дней (23—28 ноября) вел суда насеверо-запад, точно по дну горного ущелья. Высокие (до 1 тысячи и более метров) горы и голые берега пролива, казалось, были безлюдны, но на юге днем были видны дымки, а по ночам — огни костров. И Магеллан назвал эту южную землю, размеров которой он не знал, Землей Огней; на наших картах она неточно называется Огненной Землей. Через 38 дней после того как Магеллан нашел атлантический вход в пролив, действительно соединяющий два океана, он открыл мыс Желанный (теперь Пилар) у тихоокеанского выхода из Магелланова пролива.

                              ПЕРВЫЙ ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ ТИХИЙ ОКЕАН

Итак Магеллан вышел, наконец, 28 ноября 1520 г. из пролива (длина его — около 550 км) в открытый океан и повел оставшиеся три корабля через «Южное море», сначала в северном направлении. 1 декабря с кораблей единственный — и последний — раз видели землю на востоке, у 48° ю. ш., вероятно, один из островов Чилийского архипелага. Обыкновенно считают, что Магеллан шел северным курсом до 30°,5 ю. ш., а затем переменил курс на западо-северо-запад — к Молуккским островам. Он знал, что Молукки находятся у экватора; не выяснено, почему он пересек экватор и зашел за 10-ю параллель северной широты.
   «... Мы выбрались из этого пролива и погрузились в просторы Тихого моря. Три месяца и двадцать дней мы были совершенно лишены свежей пищи. Мы питались сухарями, но то уже были не сухари, а сухарная пыль, смешанная с червями... Она сильно воняла крысиной мочой. Мы пили желтую воду, которая гнила уже много дней. Мы ели также воловьи кожи, покрывающие реи, чтобы ванты не перетирались... Мы вымачивали их в морской воде в продолжении четырех-пяти дней, после чего клали на несколько минут на горячие уголья и съедали. Мы часто питались древесными опилками. Крысы продавались по полдуката за штуку, но и за такую цену их невозможно было достать» (Пигафетта).
Почти все болели цингой; девятнадцать человек умерло, в том числе пленные индейцы — бразилец и патагонский «гигант». К счастью, погода была все время хорошая: потому-то Магеллан и назвал океан Тихим.
   Вероятно, именно во время перехода через Тихий океан, в южном полушарии, один из спутников Магеллана — скорее всего кормчий Андрее Сан-Мартин, которого Пигафетта называет «звездочетом», открыл две звездные системы, получившие позднее название Большого и Малого Магеллановых облаков. «Южный полюс не такой звездный, как северный,— пишет Пигафетта. — Здесь видны скопления большого числа небольших звезд, напоминающих тучи пыли. Между ними расстояние небольшое, и они несколько тусклые. Среди них находятся две крупные, но не очень яркие звезды, двигающиеся очень медленно».
   Пересекая Тихий океан, флотилия Магеллана прошла по крайней мере 17 тыс. км, из них большую часть в водах Южной Полинезии и Микронезии, где разбросано бесчисленное множество небольших островов. Поразительно, что при этом моряки встретили за все время лишь «два пустынных островка, на которых нашли одних только птиц да деревья». По записям Альбо первый островок («Сан-Пабло») находится на 16° 15' ю. ш., а второй («Тивуронес», то есть «Акулы») — на 11° 15' ю. ш. Магеллан и Альбо очень точно для того времени определяли широту; но так как о правильном исчислении долготы в XVI в. не приходится говорить, то нельзя и отождествить эти островки с какими-нибудь реальными островами на наших картах.
   Наконец, 6 марта 1521 г. появились на западе три обитаемых острова (из группы Марианских). Десятки лодок с балансирами вышли навстречу чужеземцам. Они плыли с помощью треугольных «латинских» парусов, сшитых из пальмовых листьев. Магеллан сначала назвал эти новые земли «островами Латинских парусов». У большого острова (вероятно, Гуам, 13° с. ш.) жители — смуглые, хорошо сложенные люди, голые, но в небольших шляпах из пальмовых листьев — взобрались на корабли и хватали все, что им попадалось на глаза. «Они бедны, но весьма ловки и особенно вороваты, вследствие чего эти три острова названы были островами Воров» (Ладронес), — говорит Пигафетта. Когда островитяне похитили лодку, привязанную за кормой, раздраженный Магеллан высадился на берег с отрядом вооруженных матросов, сжег несколько десятков хижин и лодок, убил семь человек и вернул таким образом свою лодку. «Когда кто-нибудь из туземцев бывал ранен стрелами из наших арбалетов, которые пронзали его насквозь, он раскачивал конец стрелы во все стороны, вытаскивал его, рассматривал с великим изумлением и так умирал..., что вызывало у нас сильное чувство жалости. Когда мы уходили, туземцы провожали нас... более чем на сотне лодок. Приближаясь к кораблям, они... забрасывали нас камнями... Вместе с ними в лодках находились и женщины, которые кричали и рвали на себе волосы, вероятно, оплакивая убитых нами».
   Утром 16 марта 1521 г., пройдя в западном направлении еще около 2 тыс. км. флотилия подошла у 10° с. ш. к восточно-азиатской группе островов, позднее названных Филиппинами, и остановилась близ острова Сиаргао.
   Как бы ни исчислялось расстояние, действительно пройденное кораблями Магеллана от Америки до первых больших островов, оно оказалось во много раз больше расстояния, показывавшегося на картах того времени между Новым Светом и Японией. На деле Магеллан доказал, что между Америкой и Азией лежит гигантское водное пространство, гораздо шире Атлантического океана. В самом деле, Колумбу для его первого перехода через Атлантический океан понадобилось немногим больше месяца, а Магеллану для перехода через Тихий океан при вполне благоприятной погоде и попутном ветре больше трех месяцев.
   Открытие пролива между Атлантическим океаном и Южным морем и плавание Магеллана через Южное море произвело настоящую революцию в географии. Оказалось, что большая часть поверхности земного шара занята не сушей, а океаном, и доказано было наличие единого Мирового океана.

                                                    ГИБЕЛЬ МАГЕЛАНА

Из осторожности Магеллан перешел на следующий день на север от Сиаргао к необитаемому островку Хомонхон (к югу от большого острова Самар), чтобы запастись там водой и дать отдохнуть своим людям. Жители соседнего островка Сулуан начали посещать испанцев и в обмен на красные шапки и безделушки доставляли плоды, кокосовые орехи и пальмовое вино. Они сообщили, что «в этом краю много островов». Магеллан назвал этот архипелаг «Сан-Ласаро». У старейшины испанцы видели золотые серьги и браслеты, хлопчатобумажные ткани, вышитые шелком, холодное оружие украшенное золотом. Через несколько дней флотилия двинулась на юго-запад и остановилась у острова Камигин (к северу от Минданао). К «Тринидаду» подошла лодка, и когда малаец Энрике, раб Магеллана, окликнул гребцов на своем родном языке, они его сразу поняли. Через два часа прибыли две большие лодки, полные людей с местным правителем во главе, и Энрике свободно объяснялся с ними. Теперь Магеллану стало очевидно, что он находится в той части Старого Света, где распространен малайский язык, то есть недалеко от «Пряных островов» или среди них. И сам Магеллан, побывавший ранее на крайнем юго-востоке Азии, и его раб Энрике, уроженец Суматры, почти закончили первое в истории человечества кругосветное плавание.
   Правитель острова посетил адмиральский корабль и дал Магеллану лоцманов, которые привели корабли к крупному торговому порту Себу — на одноименном острове в центральной части Филиппин. В судовом журнале Альбо и у Пигафетты появляются неизвестные ранее европейцам названия островов — Лейте, Бохоль, Себу и т. д. Западноевропейские историки называют этот процесс ознакомления европейцев с неизвестным им архипелагом открытием Филиппин, несмотря на то, что они давно уже посещались мореходами восточноазиатских стран высокой культуры, и Магеллан и его спутники видели там китайские товары, например фарфоровую посуду. В порту Себу они встретили порядки настоящего «цивилизованного» мира. Правитель города начал с того, что потребовал от них уплаты пошлин. Платить Магеллан отказался, но предложил ему свою дружбу и военную помощь, если тот признает себя вассалом испанского короля. Для большей убедительности он устроил у острова Себу примерную битву между частями экипажа — нечто вроде военных маневров. В порту находились корабли, прибывшие из юго-восточной Азии. Один из судовладельцев — сиамец мусульманин — сказал правителю: «Смотри в оба, государь, эти люди — те же самые, что завоевали Каликут, Малакку и всю Великую Индию...» Правитель Себу принял предложение Магеллана и через неделю даже крестился вместе со своей семьей и несколькими сотнями подданных. В ближайшее время были крещены, по утверждению Пигафетты, «все жители этого острова и некоторые с других островов. Одну хижину на соседнем острове мы сожгли по той причине, что жители отказались в повиновении радже (правителю) и нам».
   В качестве покровителя новых христиан Магеллан вмешался в междоусобицу между правителями островка Мактан, расположенного против города Себу. В ночь на 27 апреля 1521 г. он отправился туда с шестью десятками людей на трех лодках. Из-за коралловых рифов лодки не могли подойти близко к берегу. Магеллан вынужден был оставить в лодках арбалетчиков и мушкетеров, а сам с пятьюдесятью людьми переправился вброд на островок. Там, у селения, их ожидали и атаковали три отряда островитян. С лодок начали стрельбу по ним, но стрелы и даже мушкетные пули на таком расстоянии не могли пробить деревянных щитов, которыми прикрывались нападающие. Магеллан приказал поджечь селение. Это разъярило мактанцев, и они стали осыпать чужеземцев стрелами и камнями и кидать в них копья, целясь в ноги, не прикрытые броней.
   «... Наши, за исключением шести или восьми человек, оставшихся при капитане, немедленно обратились в бегство... Узнав капитана, на него накинулось множество людей... но все же он продолжал стойко держаться, как и подобает славному рыцарю... Пытаясь вытащить меч, он обнажил его только до половины, так как был ранен в руку бамбуковым копьем...
   Один [из нападающих] ранил его в левую ногу большим тесаком... Капитан упал лицом вниз, и тут же его закидали железными и бамбуковыми копьями и начали наносить удары тесаками до тех пор, пока не погубили... наш свет, нашу отраду, нашего истинного вождя. Он все время оборачивался назад, чтобы посмотреть, успели ли мы все погрузиться в лодки» (Пигафетта).'
   Кроме Магеллана, убито было восемь испанцев и четверо дружественных островитян, поспешивших на помощь своим новым союзникам. Среди моряков немало было раненых, в том числе и Пигафетта, который «весь распух от раны, причиненной отравленной стрелой, пущенной в лицо».

                                                  ПУТЬ К МОЛУККАМ

После гибели Магеллана капитанами флотилии были избраны Дуарти Барбоза и Хуан Серрано. Правитель Себу, узнав, что корабли собираются уходить, пригласил своих союзников на прощальный пир. 24 моряка, в том числе Барбоза и Серрано, приняли любезное приглашение и сошли на берег, но двое — Эспиноса и кормчий «Консепсиона», португалец Жуан Лопиш Карвалью — вернулись обратно, заподозрив недоброе. На кораблях немедленно подняли якоря, подошли ближе к берегу и стали обстреливать из орудий город. В это время испанцы увидели Хуана Серрано раненого, в одной рубахе, который кричал, чтобы прекратили стрельбу, так как иначе его убьют и что все его товарищи убиты, кроме переводчика, малайца Энрике. Он умолял выкупить его, но Карвалью запретил шлюпке подойти к берегу. «... И поступил он так с целью,— пишет Пигафетта,— чтобы они одни остались хозяевами на кораблях. И несмотря на то, что Хуан Серрано, плача, молил его не поднимать так быстро паруса, так как они убьют его... мы тут же отбыли». Сразу же Карвалью, как старший по чину, был объявлен начальником экспедиции, а капитаном «Виктории» избран альгвасил Эспиноса. На всех судах оставалось 115 человек, среди них — много больных. Управлять тремя кораблями с таким экипажем было затруднительно, поэтому был сожжен в проливе между островами Себу и Бохоль обветшалый «Консепсион».
   «Виктория» и «Тринидад», выйдя из пролива, прошли у берега острова, «где люди черного цвета как в Эфиопии» (первое указание на филиппинских негритосов). И испанцы назвали этот остров Негрос. На острове Минданао испанцы впервые услышали о большом острове Лусон, расположенном к северо-западу от Минданао. Случайные лоцманы вели корабли через море Сулу к большому острову Палаван — самому западному из Филиппинской группы. Оттуда исданцы прибыли, первые из европейцев, — к гигантскому острову Борнео и 8 июля бросили якорь у города Бруней, от которого остров и получил свое название. Они заключали «союзы» с местными раджами, покупали на островах продукты и местные товары,иногда грабили встречные суда,но все еще не могли найти дорогу к «Пряным островам».
   Карвалью скоро был смещен «за неисполнение королевских указов» и «адмиралом» был избран Эспиноса. Капитаном «Виктории» стал бывший помощник кормчего на «Консепсионе», участник мятежа против Магеллана — баск Хуан Севастьян Элькано. От Брунея они вернулись к Палавану, от Палавана — снова к Минданао. Так блуждали они до конца октября 1521 г., пока малайский моряк, захваченный ими к югу от Минданао, не повел корабли куда следует — на Молукки. 8 ноября они бросили якорь у рынка пряностей, островка Тидоре (у западного берега Хальмахеры, самого большого из Молуккских островов). На Тидоре дешево закупили груз гвоздики, мускатного ореха и других драгоценных пряностей. «Тринидад» нуждался в основательном ремонте. Решено было, что Эспиноса направится после ремонта в Новую Испанию восточным путем, через Тихий океан к Панамскому заливу, а Элькано поведет на родину свой корабль западным путем — вокруг мыса Доброй Надежны.
  21 декабря «Виктория» с экипажем в 60 человек, в том числе 13 малайцев (захваченных на различных островах Индонезии), вышла из Тидоре в южном направлении.

           ЗАВЕРШЕНИЕ "ВИКТОРИЕЙ" ПЕРВОГО КРУГОСВЕТНОГО ПЛАВАНИЯ

В конце января 1522 г. лоцман-малаец привел «Викторию» к острову Тимор. 13 февраля испанцы потеряли из вида Тимор и взяли курс на юго-запад, на мыс Доброй Надежды. Итак, спутники Магеллана на блуждание среди Малайских островов потратили в три раза больше времени, чем на переход через Тихий океан.
   Элькано сознательно взял самый южный курс, чтобы держаться подальше от обычного пути португальских кораблей, встреча с которыми грозила экипажу «Виктории» тюрьмой и, может быть, казнью. В южной части Индийского океана люди на «Виктории» видели только один остров у 37°,5 ю. ш., очевидно, Амстердам. 20 мая «Виктория» обогнула мыс Доброй Надежды. За это время экипаж сократился до 35 человек (в том числе 4 малайца). На островах Зеленого Мыса (у Сантьягу) отстали еще 13 человек, арестованные португальцами по подозрению в том, что они попали на Молукки восточным путем, нарушив монополию Португалии.
   6 сентября 1522 г. «Виктория», потерявшая в пути еще одного матроса, достигла устья Гвадалквивира, совершив первое в истории кругосветное плавание.
   Из пяти кораблей экспедиции Магеллана обогнула земной шар только одна «Виктория», а из ее экипажа вернулись на родину только 18 человек, кроме 3 малайцев, попавших на корабль в Индонезии Но «Виктория» привезла столько пряностей, что продажа их не только покрыла сумму, затраченную на всю экспедицию, но и дала большую прибыль; а испанское правительство получило «право первого открытия» на океанские земли, расположенные сравнительно недалеко от берегов Азии — на Марианские и Филиппинские острова, и предъявило претензии на Молукки.

                                       СУДЬБА КОМАНДЫ "ТРИНИДАДА"

Ремонт «Тринидада» затянулся, и он отплыл от Тидоре под командой Эспиносы с экипажем в 54 человека, только в апреле 1522 г. Стремясь поймать постоянный попутный западный ветер, «Тринидад» полгода бороздил воды Тихого океана в тропической и субтропической полосе северного полушария и поднялся за 40-ю параллель с. ш., где в середине июля выдержал пятидневную бурю. От голода и цинги к этому времени умерло больше половины команды; пришедшие в отчаяние уцелевшие люди повернули обратно и вернулись к Молуккам в октябре 1522 г.
   Между тем в середине мая 1522 г. к Молуккам подошла португальская военная флотилия под командой Антониу Брату. Выполняя задание — завладеть архипелагом и не допускать нарушения португальской монополии, он построил форт на острове Тернате по соседству с Тидоре. Получив в конце октября известие, что близ Молукк находится какое-то европейское судно, Бриту послал три корабля с приказом захватить судно, и они привели к Терате «Тринидад», на котором было 22 человека. Бриту наложил арест на груз и забрал мореходные инструменты, карты и, несомненно, судовой журнал. Этим объясняется точная осведомленность португальцев о пути экспедиции Магеллана, его гибели и позднейших событиях, а дополнительные сведения Бриту получил путем допроса «с пристрастием» захваченных им моряков.
   Один из захваченных оказался португальцем с Молукк, и Бриту его немедленно казнил. Уцелевших матросов с «Тринидада» он отослал в распоряжение португальского губернатора Малакки, Жоржи Албукерки. О кормчих и нотариусе «Тринидада» он писал королю (повторяя свой совет малаккскому губернатору): «...Было бы гораздо полезнее для службы вашему высочеству обезглавить их, а не отсылать также и их [в Малакку]. Я задержал их на Молукках, так как страна здесь нездоровая, и сделал это намеренно, чтобы они здесь поумирали; я не дерзаю казнить их здесь, так как не знаю, как вы отнесетесь к такому поступку. Я пишу Жоржи Албукерки, чтобы он задержал их [остальных семнадцать] в Малакке, где климат также очень нездоровый».
   Жуан III, по-видимому, не решился дать приказ обезглавить подданных могущественного испанского короля и германского императора Карла V, а предпочел сгноить их в тюрьмах. Выжили и вернулись в Испанию из команды «Тринидада» только четверо — три матроса и Гонсало Гомес Эспиноса (в 1526 г.), завершив таким образом кругосветное плавание.