ЛЕГАСПИ, ЗАХВАТ ФИЛИППИН И ПУТЬ УРДАНЕТЫ
Участник экспедиции Лоайсы и невольный кругосветный мореплаватель Андрее Урданета, ставший монахом и перешедший в один из мексиканских монастырей, продолжал очень интересоваться морским делом и особенно проблемой тихоокеанских плаваний. Когда на испанский престол вступил Филипп II и возбужден был вопрос о захвате Филиппинских островов, Урданета принял деятельное участие (с 1559 г.) в подготовке проекта военной тихоокеанской экспедиции и ее снаряжении. Экспедицию финансировал бывший кормчий, живший с 1545 г. в Мексике и там разбогатевший, баск Мигель Лопес Легаспи; он снарядил пять судов, был назначен начальником экспедиции и пригласил к себе кормчим Урданету.
В ноябре 1563 г. флотилия пошла к Филиппинам путем Вильяловоса. Одно из судов (самое маленькое и тихоходное) отстало, было затем в западной части океана отброшено штормом далеко на север и вернулось в Мексику.
Четыре корабля в феврале 1564 г. бросили якорь у острова Бохоль. После тщательной разведки Легаспи перевел флотилию к острову Себу, произвел там высадку и заставил островитян признать себя подданными короля Филиппа II. Он собирался приступить к завоеванию других островов архипелага, но для этого нужно было получить подмогу из Испании — через Мексику. И снова перед колонизаторами возник вопрос: как поддерживать связь Филиппин с испанскими владениями в Америке? Парусные суда, влекомые северо-восточным пассатом и пассатными течениями, легко проходили тропическую полосу океана длиной в 14 тыс. км в западном направлении от мексиканского порта Акапулько до Филиппин. Но возвращение в Мексику в той же полосе океана против ветра и морского течения было невозможно, как показал опыт Сааведры, Вильяловоса и других.
В 1565 г., после захвата Себу, Легаспи предложил Урданете вернуться в Мексику с докладом об удачном начале колонизации Филиппин и с просьбой о подкреплениях. Урданета, опираясь на свои личные наблюдения и опрос многих моряков, удачно и неудачно плававших в Западном и Восточном океанах, сделал теоретический вывод: в северной умеренно-холодной полосе Тихого океана должны дуть ветры того же — западного — направления, что и в Атлантическом океане. Теперь нужно было проверить этот вывод на практике. 1 июня 1565 г. судно «Сан-Педро» под командой Урданеты вышло из гавани Себу. Пользуясь порывистыми юго-западными ветрами, он прошел в северном направлении, мимо Японских островов, до 43-й параллели, где и поймал попутный западный ветер. А этот ветер унес его к берегам Северной Америки, к Калифорнии, откуда он уже легко достиг Акапулько, проделав весь путь в 125 дней. Блестяще выполнив задание, кормчий снова вернулся в свой монастырь и умер там в 1568 г. Прочная связь через океан между Филиппинами и Мексикой была установлена.
После плавания Урданеты испанские власти стали отправлять через Мексику на Филиппины флотилию за флотилией, зная, что и корабли, и люди, ожидающие смены, могут безопасно возвращаться на родину. Легаспи закончил захват центральной группы островов, не боясь уже португальской угрозы со стороны Молукк. Все же он предпочитал обосноваться подальше от них и направил свое внимание на северную часть архипелага.
В 1570—1571 гг. Легаспи, назначенный губернатором Филиппин, начал захват Лусона, величайшего острова архипелага. Он использовал великолепную Манильскую бухту как базу для испанского флота и превратил деревню Манилу в центр новых островных владений, которые оставались испанской колонией до конца XIX в. Через год он умер в Маниле (1572 г.). А очень скоро испанцы подчинили себе и береговые районы южного большого острова — Минданао; непокоренными долго оставались лишь внутренние области этого острова.
Путь от Филиппин к Мексике — «путь Урданеты», отнимавший 3—4 месяца, пролегал через самые пустынные части Тихого океана. Но только испанские мореходы в XVI—XVII вв. твердо знали, что в полосе океана между 30 и 45-й параллелями с. ш. нет ни одного значительного острова; фантазия географов других европейских народов заполняла эту «пустоту» несуществующими землями (примеры: «Земля Штатов» голландца Де Фриза, «Земля Иессо» француза Аннепена в XVII в., «Земля Жуана да Гамы» португальца Тейшеиры, которую и в XVIII в. искала экспедиция Беринга — Чирикова, и т. д.). На путях же от Мексики к Филиппинам, обычно пролегавших в восточной части Тихого океана между параллелями 15—20° с. ш., испанцы открыли в последней четверти XVI в. большой остров Гавайи1, а может быть и некоторые другие острова Гавайского архипелага. Испанцы ревниво хранили тайну этого открытия, чтобы им не воспользовались их соперники; но фантастические слухи распространялись среди моряков других народов и порождали надежду отыскать в северной субтропической зоне Тихого океана «Золотые и Серебряные острова», размеры которых неимоверно преувеличивались.
«НЕВЕДОМАЯ ЮЖНАЯ ЗЕМЛЯ» (Terra australis incognita)
Когда Перу было окончательно завоевано испанцами, они попытались наладить непосредственную связь между Перу и Филиппинами через южную часть Тихого океана. От уцелевших спутников Магеллана и его последователей испанцы узнали, что здесь, как и в северной тропической полосе Тихого океана, постоянные- ветры (юго-восточный пассат) и экваториальное (Южное Пассатное) течение неуклонно влекут корабли на запад. Но Магеллан, по мнению тогдашних космографов, зашел слишком далеко на север и потому не нашел Южного материка; а его существование как будто подтверждалось открытием Огненной Земли экспедицией хМагеллана и открытием Новой Гвинеи судном экспедиции Вильяловоса под командой Ретеса. Между этими двумя «выступами» мнимого материка, отделенными друг от друга пространством в тысячи миль, в тропической полосе южного полушария могли быть, кроме Новой Гвинеи, и другие «полуострова». Этот мифический Южный материк называли «Австралией» (латинское Terra australis incognita, буквально — «Неведомая Южная земля»).
Если северные полуострова «Австралии» лежат в тропическом, жарком поясе, то там должны, по мнению космографов, жить такие же черные люди, каких Ретес встречал на берегах Новой Гвинеи. Владельцы перуанских серебряных рудников мечтали о том, чтобы заменить «слабосильных» индейцев, не выдерживавших каторжной работы в рудниках, выносливыми, мускулистыми неграми-рабами. О черных рабах мечтали также и перуанские плантаторы. Кроме того, на Южном материке надеялись найти много золота. Испанские моряки, поощряемые перуанскими властями, владельцами рудников и плантаторами, пускались в плавания через южные, не разведанные еще пространства Тихого океана за неграми и золотом. Они шли от перуанских портов на запад, к Филиппинам. На этом пути разбросаны тысячи островов: каждая вновь открытая большая земля могла быть «Австралией».
ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ МЕНДАНЬИ И ОТКРЫТИЕ СОЛОМОНОВЫХ ОСТРОВОВ
В ноябре 1567 г. экспедиция Альваро Менданьи де Нейры вышла на запад из перуанского порта Кальяо для открытий в Южном море. Подобно Магеллану, Менданья пересек Тихий океан, не встретив ни одного значительного острова, несмотря на то, что шел иным путем, в тропической зоне южного полушария. В середине января 1568 г. Менданья открыл у 7° ю. ш. небольшой обитаемый, покрытый кокосовыми пальмами коралловый остров, вероятно, из группы островов Э л л и с Экваториальной Полинезии. Оттуда он двинулся дальше на запад и после трехнедельного плавания увидел (7 февраля 1568 г.) «большую землю», огражденную от океана длинной цепью коралловых рифов.
Недалеко от берега поднимались высокие (более 1 тыс. м) горы, покрытые тропическим лесом. В лесной чаще встречались селения с темнокожими жителями. Менданья решил, что он открыл на Южном материке страну Офир, куда, по библейской легенде, царь Соломон посылал корабли за золотом для украшения иерусалимского храма. Однако это был не материк, а архипелаг, названный Соломоновыми островами. Несколько месяцев Менданья провел на большом острове Санта-Исабель (у 8° ю. ш.). Но людей у него было мало, и воинственные туземцы силой заставили его отчалить от острова.
Открыв к юго-востоку, между 8 и 11° ю. ш., еще несколько Соломоновых островов Менданья повернул обратно к берегам Южной Америки, стараясь двигаться по возможности прямо на восток, в тропической зоне. В течение нескольких месяцев он боролся с противными ветрами в южном полушарии и вынужден был все-таки пересечь экватор и подняться за северный тропик, потеряв много времени. Моряки очень страдали от голода и цинги, многие умерли в пути. Во время плавания он видел землю только один раз, за 19-й параллелью. Возможно, что это был крупнейший из Гавайских островов — единственный, расположенный южнее 20° с. ш., а именно остров Гавайи. В январе 1569 г. Менданья достиг одного из мексиканских портов.
Вернувшись через полгода в Перу, Менданья сообщил о том, что открыл на Соломоновых островах настоящую землю Офир. Он рассказывал о черных людях, которые там действительно были, и о золоте (которого там не было). Ему долго не верили, и прошло почти тридцать лет, пока перуанское правительство не организовало новой экспедиции к Соломоновым островам.
ВТОРАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ МЕНДАНЬИ И ЕГО ОТКРЫТИЯ В ЮЖНОЙ ПОЛИНЕЗИИ
В 1595 г. Менданье удалось снарядить четыре судна для новой экспедиции к Соломоновым островам. Фактически экспедицией командовал не сам Менданья, тогда уже старый и больной человек, а его жена Изабелла де Баррето, чванная, властная и сварливая женщина, во все вмешивавшаяся. В середине июня 1595 г. маленький флот отплыл от перуанских берегов. Через 3,5 месяца испанцы увидели горную вершину, выступавшую из океана. Это был крайний юго-восточный остров из группы Маркизских островов (названы так в честь перуанского вице-короля, маркиза Каньете). Новооткрытый остров был неожиданным и полезным этапом на пути к далеким Соломоновым островам. Менданья приблизился к острову, и скоро его корабли были окружены несколькими сотнями туземцев, людей сильных и красивых. Они прибывали иногда на пирогах, иногда на плотах, нередко даже вплавь и рассматривали чудесное судно. В знак дружбы они привезли кокосовые орехи. Несколько десятков мужчин поднялось на корабли. Они рассматривали новые для них предметы с детским любопытством и хватали те вещи, которые им особенно нравились. «Дикарям» приказали удалиться, но они, по-видимому, не поняли приказания. Тогда испанцы начали стрелять. Часть туземцев бросилась в воду; некоторые были насильно выброшены за борт. Один старик ухватился за снасть и только тогда выпустил ее из рук, когда его ранили шпагой. Увидев кровь, туземцы со всех сторон окружили адмиральский корабль и пытались подвести его к берегу. Ответом на это был залп из мушкетов. Убито было несколько островитян, в том числе и упрямый старик, раненых было очень много; и здесь, в Полинезии, первая встреча европейцев с туземцами сопровождалась кровопролитием. Только один испанец был ранен в этом неравном бою.
Не задерживаясь больше здесь, Менданья повернул на северо-запад, где виднелись другие земли. В течение недели он открыл три новых острова и бросил, наконец, якорь в удобной гавани. На берегу было совершено торжественное богослужение и водружен крест. Полинезийцы дружелюбно встретили пришельцев и положили близ испанского лагеря груды плодов. Менданья нуждался в свежей провизии, благосклонно принял подарки, рассчитывая на новые подношения, и «доброе согласие» было установлено. В начале августа 1595 г. испанцы подняли якорь и пошли на запад. Позднее, открыв южнее другие архипелаги, они больше не возвращались к Маркизским островам.
Менданья взял курс прямо на запад, стараясь не отклоняться от 10-й параллели, которая пересекает южную группу Соломоновых островов. На пути он открыл несколько атоллов, вероятно, из группы Токелау. Во время шторма один из кораблей экспедиции отделился и пропал без вести.
Наконец, в западной части Океании Менданья наткнулся на группу вулканических островов. Их природа и население напоминали Соломоновы острова, но только горы здесь были ниже, а сами они гораздо меньше. Менданья назвал их Санта - Крус. Он блуждал вокруг них, но не мог найти своих Соломоновых островов. Напомним, что тогда еще не умели определять долготу места: Санта-Крус находятся приблизительно на 5° восточнее Соломоновых островов, и такая ошибка в XVI в. была заурядным явлением; однако для 10-й параллели она составляла более 500 км. На новых островах Менданья хотел основать колонию; но там не было найдено никаких богатств, и часть его людей взбунтовалась. Менданья подавил мятеж, казнив его вожака, но сам вскоре умер. Начальницей экспедиции объявила себя его вдова Изабелла де Баррето. Среди испанцев вспыхнула эпидемия (предположительно — чума), и только тогда донья Изабелла дала согласие на уход с островов.
Вел флотилию очень опытный мореход-португалец, которого на испанской службе звали Педро Эрнандес Кирос. Он взял курс на северо-запад и, потеряв в пути еще одно судно, достиг Филиппин в феврале 1596 г. Через два с половиной года он — путем Урданеты — привел два уцелевших судна в Мексику (в ноябре 1598 г.). Славу открытий и заслугу сохранения этих двух судов приписала себе Изабелла де Баррето; и до настоящего времени некоторые испанские морские историки величают ее «первой в мире женщиной, командовавшей флотилией».
ЭКСПЕДИЦИЯ КИРОСА И ДАЛЬНЕЙШИЕ ОТКРЫТИЯ В ЮЖНОЙ ПОЛИНЕЗИИ
В 1605 г. в Перу была организована новая экспедиция. Три корабля под начальством Кироса вышли в декабре из Кальяо. Кирос вел корабли гораздо более южным путем, чем раньше, при Менданье. Он открыл у 20° ю. ш. несколько необитаемых «Низменных островов» (Туамоту). Пройдя далее на запад, Кирос открыл прекрасный остров, казавшийся очень густонаселенным и плодородным. Он назвал его Сагиттария (вероятно, из группы островов Общества). На берегах острова были видны стройные, красивые, совершенно голые люди, с кожей тем но-золотистого цвета.
У испанцев вышли почти все запасы дров и воды. Они хотели причалить к берегу, но не решались сделать это, боясь погубить корабли на подводных рифах. Ночью сильный ветер и мощное течение подхватили корабли и унесли их далеко на запад от приветливого острова. Кирос повернул на северо-запад, чтобы достигнуть 10° ю. ш. и на этой параллели искать на западе потерянные Соломоновы острова. На этом пути моряки страдали от жажды и лишены были горячей пищи (из-за недостатка дров). Наконец увидели новую землю, вероятно один из островов Самоа. Но и здесь им не удалось высадиться на берег, так как туземцы были настроены резко враждебно к чужеземцам.
И опять корабли, без воды и топлива, продолжали свой путь на запад, влекомые юго-восточным пассатом. Соломоновы острова, вероятно, казались морякам фантазией Менданьи. Корабли кружили в том водном пространстве, где должен был быть архипелаг Санта-Крус, пока, наконец, не показался обитаемый островок (из группы Даффу 10° ю. ш.). Испанцы добыли здесь с помощью туземцев все то, в чем столько времени нуждались: пресную воду, дрова, свежие фрукты и кокосовые орехи. Туземный вождь сообщил испанцам, что поблизости есть несколько десятков мелких островков, но что дальше на юг лежит «большая земля».
«АВСТРАЛИЯ ДУХА СВЯТОГО»
Кирос повернул свои корабли на юг: действительно, он вскоре увидел эту «большую землю». На горизонте показалась высокая вершина. Когда обрадованные испанцы продвинулись несколько дальше, они увидели землю, высокий берег которой уходил, казалось, очень далеко к юго-востоку, а вдали виднелись другие горы. Испанцы подошли сначала к берегу какого-то острова. Он был изрезан ущельями и оврагами, в которых, пенясь, быстро бежали потоки. На берегу было видно селение с темнокожими жителями, которые подвезли на лодках чужеземцам свиней и овощи. Но там не было надежной гавани, и Кирос повернул к «большой земле». Испанские корабли бросили якорь в глубокой и спокойной бухте. Кирос решил, что наконец-то открыл настоящий Южный материк, подлинную «Австралию». И он назвал этот мнимый материк «Австралией Духа Святого».
«Великий» мореплаватель и его спутники сошли на землю. Торжественно на новом материке был заложен первый христианский город — Новый Иерусалим. Отсюда христианская вера должна была распространяться среди черных жителей Южного материка. Пять недель все испанские, корабли стояли в бухте у Нового Иерусалима. На шестой неделе там остались не три, а только два корабля. По версии самого Кироса, в то время, когда он пытался исследовать берег «нового материка», штормовой ветер унес его в открытый океан; он не мог вернуться к Новому Иерусалиму и вынужден был идти в мексиканский порт Акапулько. По другой версии, Кирос тайно ушел от своих товарищей, предательски бросив корабли вверенной ему эскадры. На всех парусах португалец мчался в Мексику. Он считал, что немедленно должен сообщить всему христианскому миру о своем великом открытии, добиться от испанского правительства права на управление Южным материком, получить в свое владение обширные земли и, как он надеялся, богатейшие недра страны.
И Кирос сочинил ряд хвастливых отчетов о своей «Австралии». В этих отчетах сознательная ложь переплетается со сравнительно точным — хоть и слишком восторженным — описанием природы той земли, которую он открыл. А эта земля была не очень большим архипелагом, позднее названным Новыми Гебридами (12 тыс. кв. км). Кирос официально докладывал властям, будто вновь открытая земля «...составляет по меньшей мере пятую часть всей земной суши...» В другой докладной записке он заявлял: «...Есть два материка, отделенные от Европы, Азии и Африки: первый из них открыт Кристовалем Колоном (Колумбом); второй и последний на Земле— тот, который я видел и который я прошу исследовать и заселить с разрешения вашего величества». Но в то же время он дал ценное этнографическое описание жителей новооткрытой земли (меланезийцы).
Кирос из Мексики направился в Испанию, чтобы хлопотать на месте о снаряжении большой экспедиции для продолжения открытий и завоевания Южного материка. Прошло несколько лет, пока он получил от правительства обещание (заведомо лживое) отпустить средства на организацию небольшой флотилии. Он добрался до Панамы, но там заболел и умер.
Некоторые историки называют Кироса «последним испанским великим мореплавателем». Несомненно, он был выдающимся мореходом. Но этот человек «вообразил себя вторым Колумбом и хотел быть вторым Кортесом; стремясь к личной славе и обогащению, он предательски бросил свои корабли в бухте Эспириту-Санто».
ОТКРЫТИЕ ТОРРЕСОВА ПРОЛИВА И ПОДЛИННОЙ АВСТРАЛИИ
Капитан одного из двух покинутых кораблей Луис Ваэс Торрес обследовал открытую «большую землю», обогнул ее с юга и убедился, что Кирос открыл не Южный материк, а группу островов, и призом не очень крупных. Затем Торрес повернул на север — с уклоном к западу — и достиг, по его определению у 11°,5 ю.ш., оконечности Новой Гвинеи. На самом же деле крайний юго-восточный выступ Новой Гвинеи не заходит так далеко на юг; если здесь нет грубой ошибки (маловероятной) в определении широты или описки, то Торрес принял за оконечность Новой Гвинеи один из островов архипелага Луизиады и цепь коралловых рифов, простиравшуюся к западу от него. Но далее на запад была уже несомненная Новая Гвинея.
В самом отчете Торрес сообщает, что он шел вдоль южного берега Новой Гвинеи триста лиг (около 1,7 тыс. км) и вынужден был «из-за многочисленных мелей и сильного течения отойти от берега и повернуть на юго-запад. Там были большие острова, а на юге виднелся еще ряд их». То, что усмотрел на юге Торрес на таком расстоянии от Луизиады, или от юго-восточного выступа Новой Гвинеи, было, несомненно, северным берегом Австралии с прилегающими островами (всёго вероятнее, полуостров Арнхемленд). Пройдя еще 180 лиг (около 1000 км), Торрес повернул на север и снова достиг у 4° ю. ш., простиравшегося с востока на запад южного берега Новой Гвинеи.
Последний переход Торрес совершил в западном направлении с уклоном к северу. «И здесь, в этой стране [на крайнем северо-западе Новой Гвинеи] я впервые увидел и железо, и китайские колокола, утвердившие нас в уверенности, что мы находимся вблизи Молуккских островов».
Через Молукки Торрес перешел к острову Лусон (Филиппины) и в середине 1607 г. представил в Маниле свой отчет. Торрес доказал своим плаванием, что Новая Гвинея, северный берег которой давно уже был известен португальцам и испанцам, — не часть Южного материка, а огромный остров, отделенный проливом от группы «больших островов», на самом же деле — от подлинной Австралии. Торрес не был первым европейцем, увидевшим Южный материк, но он, безусловно, первым прошел через усеянный коралловыми рифами пролив, отделяющий Австралию от Новой Гвинеи, и этот пролив в середине XVIII в. по всей справедливости был назван Торресовым.
Прибыв в Манилу, Торрес (как уже говорилось) немедленно сообщил о своем открытии местным властям. Но испанское правительство держало это открытие, как и многие другие, под строжайшим секретом. Через 150 лет, во время Семилетней войны (1756—1763 гг.), когда англичане высадились на Лусон, временно захватили Манилу и разграбили правительственные архивы, мир мог узнать об испанских открытиях в Тихом океане. Но англичане в то время не очень спешили делиться с миром испанскими тайнами.
Не случайно, через пять лет после окончания Семилетней войны (в 1768 г.), английский мореплаватель Джемс Кук начал, по специальному правительственному заданию, исследовать Океанию. Он вторично открыл тропические острова-Океании и Торресов пролив, уже известные испанцам, но открыл также ряд новых островов и восточный берег Австралии. Английский ученый-моряк Александр Далримпл, соперник Кука, в это время опубликовал секретные испанские документы. И тогда сам Кук вынужден был признать, хоть и с некоторым оттенком сомнения, что пролив между Новой Гвинеей и Австралией был известен испанцам уже в самом начале XVII в.
Торрес был последним испанским мореплавателем, сделавшим великое географическое открытие.
|
