НОВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ КАРИБСКОГО МОРЯ: ЭКСПЕДИЦИЯ В.ПИНСОНА И СОЛИСА

После окончания судебного процесса Висенте Яньёс Пинсон составил компанию с Хуаном Диасом Солисом, также имевшим уже опыт плавания в водах Западной Индии. Они снарядили в 1508 г. в Севилье два судна на поиски морского прохода в «Восточный океан» к югу от Кубы. Они достигли юго-западной оконечности Кубы, видели поворот берега на северо-восток (у мыса Сан-Ан-тонио) и доказали таким образом островной характер Кубы.Независимо от них, в том же 1508 г. Севастьян Окампо, посланный из Санто-Доминга наместником Овандо, обошел всю Кубу. Экспедиция прошла затем на запад через «острова Залива» (Ислас-де-ла-Баия), повернула на север и открыла побережье Гондурасского залива по крайней мере до 18° с. ш., то есть нынешний Британский Гондурас. Не найдя здесь прохода, Пинсон и Солис повернули на юго-восток, к Дарьенскому заливу, а оттуда перешли вдоль берега южного материка к заливу Пария, где подверглись нападению карибов (вероятно, в связи с охотой за рабами). Относительно дальнейшего движения судов экспедиции источники (очень скудные) расходятся. По более ранней и правдоподобной версии (Педро Мартир) на этом поиски прохода остановились.

          ПЕРВЫЕ ИСПАНСКИЕ КОЛОНИИ НА АМЕРИКАНСКОМ МАТЕРИКЕ

В 1508 г. два дворянина получили королевский патент на организацию колоний на материке, между Венесуэльским и Гондурасским заливами; границей между их владениями была река Атрато: Алонсо Охеда получил восточную область, «Новую Андалузию» (северная приморская полоса республики Колумбии); Диего Никуэса, разбогатевший на золотых приисках Эспаньолы, — западную область, «Золотую Кастилию» (карибские берега Панамы и Коста-Рики).
Охеда нашел компаньона, бакалавра Мартина Эрнандеса Энсисо, снабдившего его средствами, но все-таки вошел в большие долги, чтобы снарядить эскадру из четырех кораблей с 300 матросами и солдатами. Желая удовлетворить кредиторов, он немедленно приступил к охоте за людьми в Новой Андалузии. Карибы отчаянно сопротивлялись. Большая часть испанцев погибла. Остальных постигла бы такая же участь, если бы Никуэса не пришел им на помощь. Охеда с остатками своего отряда добрался до Дарьенского залива. На восточном его берегу, недалеко от устья Атрато, он заложил в 1510 г. первую испанскую крепость в Южной Америке — Сан-Севастьян.
   У испанцев было мало продовольствия, среди них началось брожение. Охеда жестокими мерами поддерживал дисциплину: одному дворянину он отрубил голову; простых матросов и солдат вешал, клеймил раскаленным железом, наказывал плетьми, вырезывал язык и обрубал пальцы. Часть рабов и золота, награбленного у индейцев, Охеда отправил на Эспаньолу, чтобы получить оттуда помощь. Но в его колонию прибыла только шайка пиратов на захваченном ими корабле с грузом хлеба и сала. Обменяв остатки своей добычи на съестные припасы, Охеда с пиратами отправился на Кубу, где тогда еще не было испанских гарнизонов. Боясь виселицы, пираты бросили судно и перебрались на Ямайку. Вожаки шайки все-таки попали на виселицу, а Охеда с пустыми карманами прибыл на Эспаньолу. Ему не удалось собрать средства на новую экспедицию, и он умер через несколько лет в нищете.
   С отъездом Охеды команду над испанским гарнизоном в Новой Андалузии принял уже немолодой офицер (ему тогда было более 35 лет), внебрачный сын небогатого дворянина, пасший в молодости свиней в Эстремадуре, Франсиско Писарро, — «человек, знавший страх только понаслышке». Полгода он напрасно ждал помощи. От отряда Охеды осталось только 60 человек, изнуренных голодом и лихорадкой. Наконец, на двух кораблях Писарро покинул Сан-Севастьян. Одно судно сразу же потонуло со всем экипажем; другое судно с 25—30 людьми продолжало свой путь, когда возле устья Магдалены показался корабль Энсисо, компаньона Охеды, с колонистами и припасами для Новой Андалузии. Среди новых колонистов был Васко Нуньес Бальбоа, земляк Писарро. Он участвовал в экспедиции Бастидаса, жил потом на Эспаньоле и, спасаясь от долговой тюрьмы, тайно сел на корабль, отправлявшийся в новую колонию. Энсисо заставил судно Писарро повернуть обратно, а колонистов — высадиться на берег. Но корабль с припасами потерпел крушение, так что колонистам угрожал голод. Тогда, по предложению Бальбоа, испанцы бросили Сан-Севастьян и переправились на соседнюю территорию, формально принадлежащую Никуэсе, — часть Золотой Кастилии (теперь Панама). Сразу же они разграбили покинутое индейское селение и нашли там съестные припасы, хлопчатобумажные ткани и золото. После этой удачи на Бальбоа стали смотреть как на предводителя. Он был избран судьей, а Энсисо был лишен полномочий на том основании, что его права не распространялись на Золотую Кастилию.
   Никуэса уже в 1508 г., по дороге из Испании на Эспаньолу, произвел набег на Малые Антильские острова, захватил множество индейцев и выгодно продал их. Поэтому, отправляясь на завоевание Золотой Кастилии, он имел в распоряжении большой отряд. Он основал поселение на Панамском перешейке — Номбре-де-Диос («Имя бога»). Желтая лихорадка и голод уничтожили большую часть его отряда. Среди оставшихся начались раздоры. Не рассчитав своих сил, Никуэса отправился в колонию, основанную Бальбоа в Золотой Кастилии, и предъявил права на «свое» золото. Тогда Бальбоа посадил Никуэсу с несколькими верными ему людьми на ветхое судно, без припасов и заставил отчалить от берега. Никуэса и его спутники пропали без вести.

            БАЛЬБОА И ОТКРЫТИЕ "ЮЖНОГО МОРЯ" (ТИХОГО ОКЕАНА)

Теперь Бальбоа был единственным начальником над остатками отрядов обоих несчастливых наместников — Охеды и Никуэсы. В его распоряжении было только 300 матросов и солдат, из которых не больше половины могло еще держаться на ногах. С такими небольшими силами он начал завоевание внутренних областей Золотой Кастилии. Бальбоа понимал, что его сил недостаточно для покорения страны. Поэтому он воспользовался враждой между местными племенами и заключал союзы с одними, чтобы побеждать других. Союзники снабжали его припасами или отводили испанцам свои земли и сами их обрабатывали. Вражеские селения он разорял и грабил, а пленных продавал. Вождь одного из соседних племен, изумленный жадностью, с какой европейцы набрасывались на золото, указал, что в нескольких днях пути к югу от Дарьенского залива лежит густо населенная страна, где много золота, но для покорения ее нужны большие силы. И вождь прибавил, что там с горных вершин можно увидеть другое море, по которому ходят суда, по размерам не уступающие испанским кораблям.
   На поход к этому Южному морю Бальбоа решился только через два года, когда из Эспаньолы пришла весть, что правительство рассматривает его обращение с законным наместником Никуэсой как мятеж против королевской власти. Бальбоа понимал, что только ослепительный подвиг может спасти его, «скудно одаренного человека, не из дворян», от суда и виселицы. В 1513 г. он двинулся на судах от устья Атрато на северо-запад, вдоль атлантического побережья, и, пройдя около 150 км, высадился на берег. Чтобы устрашить индейцев, Бальбоа лицемерно обвинил в мужеложстве мужчин, которые прикрывали наготу короткими кусками ткани, напоминающими женские передники. «Преступники» были затравлены собаками, сопровождавшими конкистадоров (завоевателей) в походах.
   После этой жестокой расправы Бальбоа с несколькими десятками спутников перевалил горную цепь, покрытую таким густым лесом, что испанцы там прокладывали себе путь топорами. С горной вершины он действительно увидел широкий (Панамский) залив, за которым открывалось безбрежное «Южное море» (Тихий океан), и 29 сентября (Михайлов день) вышел к бухте, которую и назвал Сан-Мигель. Дождавшись прилива, Бальбоа вошел в воду, поднял кастильское знамя и торжественно прочитал грамоту, составленную нотариусом: «... Вступаю во владение для кастильской короны... этими южными морями, землями, берегами, гаванями и островами, со всем, что в них содержится... И если иной царь или вождь, христианин или сарацин... заявит свои притязания на эти земли и моря, то я готов во всеоружии оспаривать их у него и воевать с ним во имя государей Кастилии, как настоящих, так и будущих. Им принадлежит и власть и господство над этими Индиями, острова, как Северный, так и Южный материки с их морями от Северного полюса и до Южного, по обе стороны экватора, внутри и вне тропиков Рака и Козерога... и ныне и во веки веков, пока будет существовать мир, до страшного суда над всеми смертными поколениями».
   Вернувшись к берегам Дарьенского залива, Бальбоа послал в Испанию донесение о великом открытии, приложив «королевскую пятину» (пятую часть добычи) — груду золота и двести прекрасных жемчужин. Правительство сменило гнев на милость.
   Новый наместник Золотой Кастилии, подозрительный и жадный старик Педро Ариас (Педрариас) де Авила, повел с собой к Панамскому перешейку целый флот (22 корабля). Около десяти тысяч «безработных» дворян согласны были без всякого жалованья пуститься за океан. Но отправить можно было только 1500 человек, принадлежавших к «цвету испанского дворянства». Прибыв в колонию, Авила прочитал Бальбоа королевские грамоты, которые предписывали милостивое обращение с тем, кто открыл Южное море, а сам на следующий же день начал против него тайное следствие.
   Желтая лихорадка косила новоприбывших. Для большого отряда не хватало провизии, и нередко рыцари в шелку и бархате умирали с голоду. Авила разбил испанцев на небольшие отряды и разослал их во все стороны за провиантом, золотом, жемчугом и рабами. «Цвет испанского дворянства» жег и грабил индейские селения и убивал несчастных индейцев, и они, как писал Бальбоа в Испанию, «превратились из ягнят в лютых волков». Бальбоа сам впервые потерпел поражение во время похода вверх по реке Атрато. В то же время он получил новое высокое назначение от испанской короны, и Авила стал смотреть на него как на опасного соперника. Чтобы выиграть время, Авила предложил выдать за Бальбоа замуж свою дочь, жившую в Испании. Брачный договор был подписан, и мать отправилась за невестой на родину. Авила поручил Бальбоа продолжать открытия в Южном море, дал ему для этого отряд и разрешение построить корабли у Панамского залива. А затем он обвинил Бальбоа в том, что тот на собственный страх замышляет экспедицию и оттягивает туда слишком много солдат. К этому наместник присоединил старое обвинение в мятеже и убийстве Никуэсы. Арестовать Бальбоа было поручено отряду под начальством Франсиско Писарро. По приказанию Авилы человек, открывший Южное море, был осужден за измену и обезглавлен (1517).

               ПОИСКИ ОСТРОВА "ВЕЧНОЙ МОЛОДОСТИ" - БИМИНИ И ОТКРЫТИЕ ФЛОРИДЫ И  ГОЛЬФСТРИМА

В те времена, когда испанцы открывали новые материки и новые моря, действительность казалась мечтой; зато любая, самая фантастическая мечта могла превратиться в действительность. Во второй экспедиции Колумба принимал участие Хуан Понсе де Леон. Он разбогател на Эспаньоле; позднее (в 1508 г.) он был назначен губернатором Пуэрто-Рико, основал там первое » испанское поселение и закончил покорение этого острова, сопровождавшееся, как везде, жестоким избиением туземцев. От местных жителей Понсе слышал легенду об острове Бимини, где бьет источник вечной молодости. Он обратился к королю с просьбой дать ему патент на поиски и колонизацию строва Бимини и владение чудесным источником. В эпоху великих открытий нельзя было удивить даже такой фантастической просьбой. Фердинанд Католик исполнил просьбу и сказал при этом, намекая на Колумба: «Одно дело дать полномочия, когда еще не было предварительного примера, чтобы кто-нибудь занимал такой пост, но мы с тех пор научились кой-чему. Вы являетесь, когда начало уже сделано...»
   Понсе де Леон пригласил к себе на службу старшим кормчим Антона Аламиноса, родом из Палоса, участвовавшего в четвертой экспедиции Колумба. Они приступили к снаряжению трех кораблей в Санто-Доминго и найму матросов. По рассказам, Понсе де Леон принимал на службу и стариков, и увечных. Да и для чего, в самом деле, нужны молодость и здоровье людям, которые после сравнительно короткого морского перехода могут омолодиться и воротить утраченные силы? Вероятно, команды на кораблях этой флотилии были самыми старыми из всех, какие знает морская история.
   3 марта 1513 г. флотилия отплыла от Пуэрто-Рико на поиски чудесного острова Бимини. Аламинос уверенно взял курс на северо-запад, на Багамские острова. На южную группу этих «островков» (по-испански Лос - Кайос), открытую Колумбом, испанцы часто совершали набеги с того времени, когда Фердинанд разрешил обращать в рабство туземцев. Севернее Лос-Кайоса Аламинос осторожно вел корабли от острова к острову. Испанцы купались во всех источниках и озерах, которые видели на островах, но чудесного источника все не было. Пройдя мимо северной группы Багамских островов, испанцы после трехнедельного плавания увидели 27 марта 1513 г. большую землю.
   Понсе де Леон назвал эту землю Флорида (Цветущая), так как она вдвойне заслужила это название: берега ее были одеты великолепной субтропической растительностью, и она была открыта в первый день праздника христианской «цветущей» пасхи (по-испански, Паскуа Флорида). Но на карте, составленной Аламиносом, было надписано и другое «языческое» имя—Бимини. Две недели Аламинос вел эскадру на север, вдоль восточного берега Флориды. Испанцы высаживались во многих местах и перепробовали воду множества речек и озер, напрасно отыскивая источник, возвращающий старикам молодость и силу. Огорченный неудачей, Понсе де Леон в последний раз высадился на берег у 30° с. ш. и именем кастильской короны вступил во владение новым «островом». Это было первое испанское владение на континенте Северной Америки. Но высаживаться здесь было очень опасно, так как испанцы встретили на Флориде воинственные индейские племена — людей «рослых, сильных, одетых в звериные шкуры, с громадными луками, острыми стрелами и копьями на манер мечей» (Берналь Диас).
   Повернув обратно на юг, суда попали во встречный мощный поток теплого морского течения, которое шло в открытый океан между Флоридой и Багамскими островами. Когда флотилия достигла южной оконечности Флориды, встречное течение стало таким стремительным, что сорвало с якоря и унесло в океан один корабль; с большим трудом он снова соединился с другими кораблями. Гигантская «морская река» темно-синего цвета, резко отличающаяся от зеленовато-голубой воды океана, текла с запада и у юго-восточной оконечности Флориды круто поворачивала на север. Аламинос первый изучил направление этого мощного морского течения и позднее предложил пользоваться им при возвращении из Западной Индии в Испанию, правильно угадав, что оно доходит до берегов Западной Европы. Это была та великая «морская река», которая, как теперь доказано, несет в десятки раз больше воды, чем все реки Земли, вместе взятые. Испанцы позднее, когда нанесено было на карту все побережье Мексиканского залива, назвали ее «Течением из залива». У северных европейских народов она известна под названием «Гольфстрим». Так открыт был Гольфстрим, «источник вечной молодости» для климата Европы. После возвращения сорванного с якоря корабля флотилия обогнула Флориду и прошла вдоль ее западного берега до 27°,5 с. ш. На обратном пути Понсе де Леон, упорно продолжая поиски чудесного источника, открыл несколько новых островов (северную, более крупную группу Багамских островов).А когда он достиг самого Пуэрто-Рико, он еще раз направил Аламиноса на север — в последний раз попытаться найти Бимини. Тот вернулся с известием, что нашел, наконец, остров с таким названием.
   В следующем году Понсе де Леон получил новый патент на колонизацию Бимини и Флориды. Но только в 1521 г. он с отрядом в 200 человек попытался завоевать полуостров. Испанцы встретили там такое сопротивление со стороны североамериканских индейцев, что вынуждены были надолго отказаться от колонизации Флориды. Раненый Понсе де Леон вскоре умер на Кубе.