ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ КОЛОНИИ НА БЕРЕГАХ СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ
Из рабовладельческих городов-государств, выросших на берегах и островах Эгейского моря, греки распространились до первых веков нашей эры во всех направлениях. Мы не станем прослеживать их пути на юг и юго-восток,так как в этих направлениях они не совершили никаких географических открытий, а рассмотрим западные и северные пути, которые вели их к некоторым частям Европы, еще неизвестным другим древним народам, имевшим письменность.
К VI в. до н. э. греки-дорийцы, то есть выходцы из городов восточного или южного Пелопоннеса, колонизовали северные Ионические остро в а, в том числе Керкиру (Корфу), лежащую у входа в полузамкнутое «Верхнее море». Они открыли на восточном, балканском,берегу этого моря приморскую область Иллирию, а на западном, Апеннинском, берегу — страну, населенную умбросабельскими (италийскими) племенами. Дорийцы проникли до северной окраины «Верхнего моря» и открыли там заболоченную страну венетов, орошаемую реками Пад (По) и Атезис (Адидже). Между устьями обеих рек они основали колонию Атрию (Адрию); по этой колонии все море позднее стало называться Адриатическим, несмотря на то, что сама Адрия никогда не играла заметной исторической или экономической роли. Дорийцы колонизовали южное побережье Сицилии, уже открытой, как мы видели, финикийцами. Они основали там цепь колоний, в том числе такую прославленную, как Сиракузы.
Но основная роль в колонизации европейских берегов западного бассейна Средиземного моря принадлежала ионийцам, то есть выходцам с западных берегов Малой Азии, с Эгейских островов, с Эвбеи и из Аттики (В колонизационном движении участвовали и греки-эолийцы: их родиной было северо-западное побережье Малой Азии южнее Геллеспонта, северо-западный Пелопоннес с южными Ионическими островами и Средняя Греция. Эолийцы имели большое значение только при колонизации южных берегов Апеннинского полуострова; их роль в географических открытиях древнего мира ничтожна). Ионийские колонии вытянулись вдоль восточного и северного берегов Сицилии. Ионийцы контролировали пролив между юго-западным выступом Апеннинского полуострова и Сицилией, построив около него город Мессану (Мессину). Против Везувия, на берегу великолепного Неаполитанского залива, в области,уже колонизованной этрусками и посещавшейся финикийцами, ионийцы основали Неаполь. Если не они открыли Корсику (Корсиканские горы хорошо видны с северного берега Сардинии, несомненно, открытой финикийцами) , то во всяком случае первые из письменных народов обосновались на ней. Они проникли и на Сардинию, но важнейшие их колонизационные и торговые пути шли в северо-западном направлении. Нельзя уверенно сказать, что именно они открыли побережья Тирренского и Лигурийского морей, так как этим путем могли плавать на запад и финикийцы, но уже к VI в. до н. э. там существовала цепь ионийских колоний, в том числе — восточнее устья Роны — Массалия (теперь Марсель). На восточном берегу Пиренейского полуострова, уже известном финикийцам, ионийцы также основали несколько колоний.
ПИФЕЙ И ОТКРЫТИЕ БРИТАНИИ
Один из
уроженцев Массалии, Пифей, в последней четверти IV в. до н. э. впервые
совершил далекое плавание за Столбы Геракла к берегам северо-западной
Европы. При этом он, несомненно, достиг Британских островов,
следовательно, открыл их, если этого до него не сделали ранее финикийцы
во время своих плаваний к Касситеридам (Оловянным островам) или
карфагенский флот под командой Гимилькона. Рассказ Пифея дошел до нас в
извлечениях из сочинений позднейших античных авторов, главным образом
историка Полибия и особенно географа Страбона. Оба автора считали Пифея
заведомым лжецом и приводили его сообщения только для того, чтобы очень
резко критиковать их. И тем не менее даже по этим враждебным
высказываниям историкам удалось установить, конечно, в самых общих
чертах путь Пифея на север и его большие достижения. Плавание его
относится к 325—320 гг. до н. э.
Организация и цель морской
экспедиции Пифея не выяснены. Вероятнее всего, это было торговое
предприятие массалийских купцов для скупки олова, янтаря и некоторых
наиболее ценных продуктов северного зверобойного промысла. По счастливой
случайности, во главе предприятия стал человек очень наблюдательный и
для своего времени образованный, знакомый с математикой, астрономией,
географией и картографией.
Пифей вышел из Массалии в марте. Пройдя
«Столбы», он плыл вдоль всего западного побережья Пиренейского
полуострова и дошел до западного выступа полуострова Бретань («мыс
Кабайон»), Продолжая двигаться на север, Пифей пересек пролив (Ла-Манш) в
самой его широкой западной части и достиг юго-западного выступа
большого острова, которому первый дал название Британия. Он высадился на
гористый полуостров Корнуэлл и, вероятно, там услышал название
«Альбион», которое позднее распространили, неправильно произведя его от
латинского аlЬus (белый), на весь остров; по самому правдоподобному
толкованию Альбион — кельтское название, означающее «Горный остров». За
Альбионом лежал, по расспросным сведениям, «Бергион» (то есть «Западный
остров»). Это последнее название позднейшие античные авторы передавали
как Иерне и Иверния (сравнить Эрин, Эйре — Ирландия). Идя вдоль
западного берега Британии, Пифей первый пересек с юга на север
Ирландское море и вышел из него Северным проливом. На этом переходе он
должен был видеть северо-восточный берег Ирландии. Он даже пытался
нанести весь остров на карту, но дал ему совершенно неверные очертания и
поместил к северу от Британии. Далее он усмотрел несколько «Гемодских и
Гебудских островов» (Внешние и ВнутренниеГебриды), а у
северо-восточного выступа Британии несколько десятков «Оркад»
(Оркнейские острова).
За Оркадами Пифей достиг острова, который
«отстоит от Британии к северу на шесть дней плавания и близко к
Ледовитому морю». Пифей не дал этому острову особого названия. Позднее
этот — действительный или мнимый — остров вошел в историю географических
открытий под латинским названием Ultima Тhule (Крайнее Туле), которое
стало обозначать крайний северный предел обитаемой земли. Самого же
Пифея называют первым полярным мореплавателем.
Повернув на юг,
Пифей прошел вдоль всего восточного берега Британии до «Кантиона» (Кент,
юго-восточный выступ острова). Он правильно изобразил остров в виде
треугольника и довольно верно вычислил соотношения между его сторонами
(3:6:8), но почти вдвое преувеличил их длину. Пифей сообщил первые
достоверные сведения о природе, сельском хозяйстве и быте жителей
Британии. От «Кантиона» Пифей снова пересек пролив уже в самом узком его
месте и двинулся на северо-восток, вдоль берега материка. Но здесь он
собрал очень мало сведений (или они до нас не дошли). Известно лишь, что
он видел в море ряд безлюдных островов (Фризские острова) и что дошел
до того места, где кончаются области, населенные кельтами, и начинаются
«земли скифов». Передают названия двух «скифских» племен: одно из них
искажено до неузнаваемости («гутоны»); но другое название — тевтоны —
свидетельствует о том, что Пифей достиг берега, населенного германцами.
Тевтоны собирали янтарь на каком-то острове «Абал», лежащем в одном дне
пути от берега. Из этого скудного материала многие современные историки
делают недостаточно обоснованный вывод, что Пифей открыл Нидерланды и
северо-западное побережье Германии с прилегающими островами до
Гельголанда и устья Эльбы включительно.
Сообщениям Пифея доверяли
очень влиятельные древние ученые (например, знаменитый астроном Гиппарх)
до того времени, пока Британия не стала хорошо известна римлянам. Но
после первых завоевательных походов (в I в. до н. э., начиная с похода
Юлия Цезаря) Пифея справедливо уличили в огромных преувеличениях и
поэтому отвергли и то истинное, что он сообщал. «Пифей, — говорит
Страбон, — многих ввел в заблуждение. Так, он утверждал, что всю
доступную для путешественников Британию он прошел пешком, и окружность
острова исчислял более чем в 40 000 стадий (свыше 6 тыс. км). Потом он
рассказывает о Туле и а тех местностях, где нет более земли, моря или
воздуха, а вместо них смесь всего этого, похожая на морское легкое, где
земля, море и вообще все висит в воздухе, и эта масса служит как бы
связью всего мира, по которой невозможно ни ходить пешком, ни плыть на
корабле. Так говорит Пифей, прибавляющий, что пустившись отсюда в
обратный путь, он прошел пешком весь европейский берег океана от Гадейр
[Кадис] до Танаида [Дон]» .
Надо помнить, что Страбон писал более
чем через 300 лет после плавания Пифея и что сообщения Пифея дошли до
него в пересказах ряда позднейших авторов. В описании местностей,
лежащих непосредственно за Туле, мы видим опоэтизированную, но верную
картину густого тумана, столь характерного для ряда местностей северной
части Атлантического океана. Что касается размаха путешествий Пифея по
суше и по морю, то Страбону казалось совершенно невероятным, чтобы
«человек частный и притом бедняк мог проплыть и пройти столь большие
расстояния... доходил до пределов моря, исследовал всю часть Европы,
лежащую на севере...» .
Уличая Пифея в чрезмерных преувеличениях или
прямой лжи, Страбон, тем не менее признает за ним известные заслуги в
описании северных стран: «Со стороны астрономических явлений и
математических вычислений в местностях, близких к холодному поясу, он
сделал верные наблюдения...» .
Несомненно, Пифей побывал в
Британии и узнал у местных жителей (если сам не плавал к Туле) о наличии
обитаемых земель севернее Британии, в нескольких днях пути от нее. По
мере ознакомления с Северной Атлантикой «Ультима Туле» отодвигалась все
далее к северу и западу: ее полагали в начале нашей эры на Оркнейских
или Шетландских островах, позднее — на Фарерских островах, в Исландии и,
наконец, на северо-восточном берегу Гренландии.
ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ КОЛОНИИ НА БЕРЕГАХ ЧЕРНОГО МОРЯ
На север (точнее, на
северо-восток) от Эгейского моря древние греки двинулись не позднее
начала первого тысячелетия до нашей эры. Греческая колонизация в этом
направлении шла морем, через проливы. Из-за сурового (сравнительно с
Элладой) климата черноморских областей греки назвали сначала Черное море
Негостеприимным (Аксинский Понт), но затем переименовали его в
Гостеприимное море (Эвксинский Понт). Среди греческих колонистов
преобладали ионийцы. За Босфором, начиная по крайней мере с VIII в. до
н. э., они распространялись в двух направлениях — северном и восточном.
На север они продвигались вдоль балканского берега Черного моря и при
этом последовательно открыли низовья рек Истр (Дунай), Тирас (Днестр) и
Борисфен (Днепр). Близ устья Дуная, у Днестровского и Днепровского
лиманов, ионийцы основали колонии Томы, Тирас и Ольвию. На восток они
продвигались вдоль малоазиатского берега Черного моря. Здесь основан был
ряд ионийских колоний, в том числе на северном выступе Малой Азии —
Синопа и на северо-восточной окраине полуострова — Трапезунд; за ним
ионийские колонисты осели на берегах Колхиды в устье реки Фасис (Риони).
Нельзя точно установить, какой именно греческий колонизационный поток
впервые достиг Херсонеса Таврического (Крым) и Меотидского озера
(Азовское море), в которое греки проникли через Боспор Киммерийский
(Керченский пролив). Известно лишь, что ионийцы основали в устье Дона
колонию Танаис, на западном берегу Керченского пролива — Пантикапей
(теперь Керчь), на восточном берегу пролива, в устье Кубани, —
Фанагорию.
Дорийцы, обосновавшиеся на южном берегу Черного моря, в
колонии Гераклее, возможно, первые решились на пересечение Понта в самом
узком его месте. На противоположном берегу, на южном выступе Крымского
полуострова, у Севастопольской бухты они основали вторую Гераклею —
Херсонес.
СКИФИЯ ПО ГЕРОДОТУ
Таким
образом, греки открыли южную приморскую полосу европейской части СССР
от Дуная до Дона, страну, которую они назвали Скифией. Первое дошедшее
до нас описание Скифии и народов, населяющих ее, принадлежит
Геродоту.
Описание скифских рек Геродот начинает с Истра (Дуная), который
«протекает через всю Европу, а начало берет у кельтов». Он считает Истр
величайшей из известных рек, к тому же всегда полноводной как летом, так
и зимой.
После Истра наибольшая из скифских рек — Борисфен (Днепр).
Геродот правильно указывает, что Борисфен течет с севера, но ничего не
говорит о порогах, следовательно, не знает о них. «Вблизи моря сливается
с ним Гипанис и впадает в общее с ним озеро»
Гипанисом Геродот
называет здесь, несомненно, Южный Буг; под «озером», куда впадают Южный
Буг и Днепр, понимают, конечно, Днепровский лиман.
К левому
берегу нижнего Борисфена якобы примыкает лесная область (?) Гилея. До
Гилеи живут скифы-земледельцы, за ней — скифы-кочевники — скотоводы.
«Вся эта страна, за исключением Гилеи, безлесна. Кочевники занимают
область к востоку на четырнадцать дней пути, простирающуюся до реки
Герра » «По ту сторону реки Герра находятся так называемые царские
владения и живут храбрейшие и многочисленнейшие скифы, прочих скифов
почитающие своими рабами. На юге они простираются до Таврика [Крыма], на
востоке... владения их частью доходят до реки Танаис [Дон]»
У
Дона кончается страна, заселенная скифами. Дальше, за Доном, живут
савроматы (сарматы), которые занимают степь на пятнадцать дней пути,
начиная от устья Дона, по направлению к северу. Греки времен Геродота не
знали о Волге (впервые под финским названием Ра она упоминается во II
в. н. э. у Птолемея). По-видимому, они сравнительно хорошо знали только
нижние участки скифских рек,от Днестра до Дона, но слышали от племен, с
которыми гели торговлю, рассказы — иногда фантастические — о лесных и
«пустынных» областях, лежащих к северу от приморской полосы и о жителях
этих областей: о «неврах» — оборотнях, ежегодно на несколько дней
становящихся волками; об «андрофагах» — кочевниках-людоедах; о рыжих
голубоглазых «будинах, питающихся вшами» ; об охотниках — «фиссагетах», в
стране которых берут начало четыре реки, впадающие в Меотидское озеро; о
«меланхленах» («черных плащах»); об охотниках «иирках», которых
комментаторы по созвучию отождествляют с югрой древнерусских летописей.
Известная грекам полоса Скифии, по Геродоту, «представляет равнину с
глубоким черноземом»; за ней тянется «каменистая и неровная земля».
«Если пройти значительную часть и этой неровной страны, то встретимся с
обитателями подножия высоких гор; говорят, что все они, как мужчины, так
и жены, плешивы от рождения, плосконосы и с большими челюстями; речь у
них особая; одеваются по-скифски, а питаются плодами деревьев...
Название этого народа — аргипеи... Итак, до плешивых страна известна, а о
народах, живучих выше их, никто не может сказать с достоверностью
ничего, так как они отделены высокими недоступными горами, и никто не
переходит через них...»
«...Выше
занимающей нас страны идет постоянно снег, летом, впрочем, как и
следовало ожидать, меньше, нежели зимою... Такая-то зима и делает
необитаемыми северные части этого материка... Сведения эти касаются
отдаленнейших местностей»
ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ПОХОДОВ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО
Историки
часто приписывают ряд географических открытий Александру Македонскому и
участникам его походов или сильно преувеличивают их роль в деле
изучения географии так называемого Ближнего и Среднего Востока. Войска
Александра проходили через области Персидской империи, то есть либо
через страны, заселенные древними народами высокой культуры, либо через
территории, хорошо известные этим народам. Участники македонских
походов, как правило, не собрали на месте новых и не обработали старых
географических материалов, собранных покоренными ими народами
(египтянами, персами и т. д.). В географическом отношении походы
Александра оказались так же бесплодны, как и в научно-историческом.
Единственное исключение — морской поход Неарха, составившего подробный
отчет о своем плавании от устья Инда к устью Евфрата (325—324 гг. до н.
э.).
«Несмотря на сопровождавший Александра штат историков, мы не
имеем достоверной истории его походов; несмотря на штат ученых
[географов], мы не находим в греческой литературе описания пройденных им
областей, которые могли бы сравниться хотя бы с описаниями Геродота...
Ученые предприятия, связанные с походами Александра, иногда имели целью
решение вопросов, которые могли считаться решенными уже в эпоху
Геродота, как вопрос о морском пути из Индии в Переднюю Азию и о
соединении Каспийского моря с океаном. Для решения первого вопроса еще
сам Александр отправил из Индии флот под начальством Неарха к устью
Евфрата; описание этого плавания, составленное Неархом, дошло до нас
благодаря труду Арриана (II в. н. э.) об Индии и было источником всех
позднейших описаний берегов Индийского океана и Персидского залива в
греческой литературе»
Говоря о больших географических достижениях
Александра Македонского и его полководцев, многие историки смешивают
непосредственные научные результаты
походов (они в лучшем случае не дошли до нас, кроме отчета Неарха) и
результаты работ некоторых позднейших исследователей-разведчиков (III в.
до н. э.), которые действовали по заданиям правителей эллинистических
государств, возникших в результате распада империи Александра. К таким
исследователям, сообщившим наряду с баснями ряд правдивых сведений об
Индии, относится Мегасфен (начало III в. до н. э.). Благодаря ему
древние греки узнали кое-что об изрезанной многими десятками рек
густонаселенной равнине Ганга и о великом горном хребте «Имай»
(Гималайский), который тянется в восточном направлении к северу от
равнины.
Но в другом отношении у античных авторов III в. до н. э.
отмечается странный регресс. Некий Патрокл был правителем одной из
прикаспийских областей в 285—280 гг. до н. э. Он «исследовал» Каспийское
море и пришел к удивительному выводу, что оно представляет собой залив
Северного («Скифского») океана. Это мнение удерживалось в античной
литературе до I в. н. э. включительно, было опровергнуто в «Географии»
Птолемея (II в. н. э.) и все же распространено было даже в средние века,
до путешествия Рубрука (XIII в.). Некоторые историки объясняют ошибку
Патрокла тем, что он принял, вероятно по расспросным сведениям, низовья
Волги, тогда еще неизвестной грекам, за морской пролив.
|
