ПУТИ И НАБЕГИ НОРМАНОВ
В VIII—IX вв. крупнейшую роль в морских открытиях сыграли норманны («северные люди»). Так звали в Западной Европе северо-германские племена, которые жили на полуострове Ютландия, на прилегающих, расположенных в проливах Датских островах, на южных и западных берегах Скандинавского полуострова. Народы Восточной Европы звали их варягами. Основным занятием норманнов было скотоводство и рыболовство. В поисках рыбы и морского зверя они совершали дальние плавания по северным морям. Земледелие в Северной Европе было слабо развито. Даже в урожайные годы не хватало хлеба. И норманны пускались за море с тем, чтобы в земледельческих странах Европы менять кожи и рыбу на хлеб и другие продукты. Они были торговцами и работорговцами, так как в некоторых областях Европы рабы были самым ценным товаром.
Сыновья знатных норманнов набирали военные дружины из свободных людей и возглавляли грабительские морские экспедиции в «хлебные» страны Европы. Вожди этих дружин — конунги («морские короли», как их называли в других странах) —выступали иногда как торговцы, но большей частью как пираты: захватывали встречные купеческие суда, грабили и разоряли прибрежные селения и города.
Известный французский историк О. Тьерри так описывал плавания норманнов: «Пираты весело неслись по дороге лебедей... Они плавали то вдоль берегов, подстерегая неприятелей в проливах, заливах и мало заметных пристанищах, и оттого назывались викингами, или детьми заливов, то преследовали свою добычу через океан. Жестокие бури северных морей разбрасывали и разбивали их слабые ладьи, многих людей не досчитывались при сборе их к королевскому кораблю; но пережившие... не теряли доверия и не унывали... Буря, — пели они, — помогает рукам наших гребцов, нам служит ураган и несет нас куда хотим».
Но Ф. Энгельс указывал, что норманские суда вовсе не были «слабыми ладьями», а, напротив, были пригодны даже для плавания в открытом океане, и что норманны произвели в навигации полную революцию: «Их суда былисильными, прочными морскими ладьями, с выдающимся килем, с острыми очертаниями, рассчитанные преимущественно на одни паруса и не боявшиеся встретить шторм среди сурового Северного моря. Именно на судах подобного рода... норманны предпринимали свои грабительские набеги до Константинополя — в одном направлении и до Америки — в другом. Постройка кораблей, которые осмеливались пересекать Атлантический океан, произвела в навигации полную революцию, и прежде чем окончилась эпоха средних веков, новые остродонные (килевые) морские суда были введены на всем побережье Европы. Суда, на которых норманны делали свои переезды, были, вероятно, не очень большого размера, не превосходя ни в коем случае 100 тонн водоизмещения, и имели одну или самое большее две оснащенных мачты — переднюю и заднюю»
С VIII в. норманны стали грозой почти для всей Западной Европы. Они ввели совершенно новые способы войны. В бурную погоду на море, когда другие моряки прятались в защищенные бухты, норманны поднимали на судах все паруса. С приливом их флотилии, состоявшие иногда из нескольких сот судов, стремительно влетали в устья рек, поднимались ввёрх против течения и проникали далеко в глубь страны. Если им преграждали путь по воде, они вытаскивали свои суда на сушу и волокли их вдоль берегов. Пользуясь волоками, они перебрасывали целые флотилии из одного речного бассейна в другой.
От своих берегов норманны плавали и совершали набеги по всем направлениям. Двигаясь на восток, они пересекали Балтийское море, заходили в Рижский и Финский заливы и, пользуясь древнерусскими торговыми путями, достигали по рекам Восточной Европы Черного моря, а через Черное море проникали в Византию. В северном направлении норманны огибали Скандинавский полуостров и доходили до Белого моря. В западном направлении они первые пересекли Атлантический океан, колонизовали Исландию, открыли Гренландию и посещали северо-восточные берега американского материка. Они укрепились на северных и восточных берегах Великобритании, на острове Мэн и на востоке Ирландии и дважды завоевывали Англию. На территории нынешней Франции они укрепились в низовьях Сены, а также на полуострове Нормандия, и на Нормандских островах. Отсюда в третий раз — и уже окончательно — офранцуженные норманны завоевали Англию (при Вильгельме Завоевателе, в 1066 г.).
Норманны разоряли атлантические берега Пиренейского полуострова, проникали в Средиземное море через Гибралтарский пролив, грабили Южную Европу и доходили до Сицилии и Южной Италии. Там они могли встречать своих земляков на византийской службе, посылаемых из Константинополя, куда норманны приходили по рекам Восточной Европы «из варяг в греки». Таким образом, норманские водные пути опоясывали в IX—XI вв. всю Центральную, Западную и Южную Европу.
ОТЕР И ОТКРЫТИЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ ЕВРОПЫ
Первое
известное нам плавание из Северного моря к Белому вокруг мыса Нордкап
было совершено в IX в. норманским промышленником Отером (Other) —
оленеводом и зверобоем. Рассказ об этом плавании был записан со слов
Отера королем Уэссекса (англосаксонское государство) Альфредом «Великим»
(871—901 гг.).
В поисках новых зверобойных угодий Отер двинулся
на север от Хельгеланна, норвежской области, которая непосредственно (с
юга) прилегает к полярному кругу. «...Через три дня он прошел на север
так же далеко, как китоловы, а они обычно ходят в море далее других. Три
дня он плыл еще дальше на север. Тут берег стал отклоняться к
востоку... Он пошел на восток вдоль берегов, сколько мог пройти за
четыре дня... Земля поворачивала здесь к югу... Затем он пошел вдоль
берегов к югу, сколько мог проплыть за пять дней. Тут он увидел большую
реку. Он вошел в нее, но, опасаясь встречи с врагами, не решился плыть
дальше вверх; по одному берегу река была густо заселена. С тех пор, как
он покинул родину, он еще не встречал населенных мест; справа у него
повсюду была пустынная местность, и он не встретил никого, кроме
нескольких рыбаков, птицеловов и охотников, которые все были финны. А
слева у него было широкое море... Он отправился туда главным образом не
для того, чтобы знакомиться с самой страной, а для промысла моржей,
потому что кость их зубов очень ценна...»
Следовательно, Отер был в пути (под парусам») 15 дней не считая
остановок в ожидании попутных ветров: 6 дней : он по его словам, на
север ( на самом деле — на северо-восток); 4 дня на восток (на самом
деле — На юго-восток); 5 дней — на юг ( на юго-запад?). Нет основании
сомневаться, что он дошел до Горла Белого моря, но не ясно, прошел ли он
его. Всего вероятие,что он пристал к Терскому берегу ( то есть
юго-восточному берегу Кольского полуострова). А большой рекой норвежец
Отер, знавший вероятно, только короткие реки своей родины и Британии,
мог назвать, например, Поной (эта река Терского берега больше Темзы).
Вряд ли можно утверждать, что Отер достиг устья Мезени или даже Северной
Двины: для этого он должен был пересечь Белое море, а он дважды
говорит, что во время плавания справа у него всюду была земля, а слева —
море. По следам Отера за Нордкап отправились и другие норманны. Цепь их
промысловых поселков к XIV в. протянулась вдоль всего северного берега
Скандинавского полуострова до обширного Варангер-фьорда, где была
построена морская крепость Вардехус (против Рыбачьего полуострова). Во
время своих плаваний за мыс Нордкап норманны, вероятно, не раз
относились ветром и морским течением далеко на север, или по своей воле
заходили туда — в поисках нетронутых зверобойных угодий. Были ли при
этом открыты новые земли и какие именно? В одной исландской саге глухо
говорится, что в четырех днях морского пути от северной Норвегии лежит
окутанный вечными туманами Свальбард (Холодный берег), где над морем
поднимаются гигантские скалы, где нет ни деревьев, ни кустов, ни зеленой
травы. Это описание пытались отнести к Шпицбергену, но вряд ли
обоснованно. Первые голландцы, посетившие Шпицберген в 1596 г.,
отметили: «хотя эта страна, которую мы считаем Гренландией, расположена
под 80° широты и еще севернее, она изобилует зеленью и травой и
вскармливает травоядных животных, каковы олени и другие там живущие».
ОТКРЫТИЕ И КОЛОНИЗАЦИЯ ИСЛАНДИИ
К началу VIII в. норманны
захватили небольшие острова, расположенные у северных берегов Британии,—
Шетландские, Оркнейские и Гебридские и использовали их для набегов на
большие Британские острова для дальнейшей экспансии в западном
направлении — на морских путях, открытых ирландцами.
В 300 км
прямо к северу от Шотландии, у 62° с. ш., в океане лежит небольшая
группа (около 1,4 тыс. кв. км) вулканических Фарерских («Овечьих»)
островов. Как сообщает ирландский географ IX в., монах Дикуйль (около
825 г.), эти острова были открыты в начале VIII в. ирландскими
отшельниками-христианами. Они устраивали там свои обители, но затем были
вытеснены язычниками-норманнами. Тот же Дикуйль говорит, что «30 лет
тому назад» (то есть около 795 г.) ирландские клирики (священники или
монахи) провели лето на какой-то земле к северо-западу от Фарер. Из
позднейших скандинавских источников видно, что речь идет, несомненно, об
Исландии и что первые прибывшие туда норманны встретили в нескольких
местах поселенцев-кельтов или следы их пребывания.
Во второй половине
IX в. король Гаральд Гарфагр («Прекрасноволосый»), опираясь на
крестьян, после долгой и упорной междоусобной войны (860—872 гг.) разбил
соединенные силы «морских королей» и объединил Норвегию под своей
властью. Непокорные «морские короли» с дружинниками и их семьями начали
покидать родину. Как раз в это время один из фарерских норманнов,
Наддод, возвращавшийся из Норвегии в 867 г., был отброшен бурей на
северо-запад к большой гористой земле, которую он назвал «Снежной
Землей». В 869—870 гг. там перезимовало несколько норманнов (также
отброшенных бурей) во главе с Гардаром. На судах они обошли кругом новой
страны и обнаружили, что это большой остров (его площадь 103 тыс. кв.
км). Вернувшись на родину, викинги расхвалили природу страны, ее леса
(теперь совершенно истребленные), ее привольные пастбища, охотничьи и
рыболовные угодья.
Тогда на розыски этой далекой заморской страны
отправился из Норвегии «морской король» Флоки — через Шетландские и
Фарерские острова. По легенде, когда он отошел довольно далеко на
северо-запад от Фарерских островов, он выпустил с судна ворона, но тот
улетел на юго-восток. Через некоторое время Флоки выпустил второго
ворона — тот вернулся на судно. Но третий ворон полетел на северо-запад
и, следуя за ним, судно достигло суши. Флоки высадился у одного из
многочисленных здесь фьордов, обильных рыбой, и остался на острове на
зимовку. Необычайно суровая зима, обилие снега, гибель скота, взятого
норманнами с собой, фьорды, забитые льдом, — все это произвело на Флоки
удручающее впечатление, и он назвал остров И с л а н д («Ледяная
Земля»). Хоть это название и не соответствует природным условиям
наибольшей части острова, оно, как известно, удержалось до настоящего
времени. Однако, когда норманны вернулись после зимовки в Норвегию,
спутники Флоки не поддержали его мрачных рассказов о природе Исландии.
Напротив, они — как и их предшественники — расхвалили рыбные угодья и
прекрасные пастбища острова.
В 871 г. на разведку в Исландию
направились два побратима Ингольфр (Ингоульв) Арнарсон и Лейф, которые
за убийство подлежали «по истечению трех зим» изгнанию из Норвегии. Они
высадились на юго-восточной окраине Исландии, остались довольны осмотром
района высадки и вернулись в Норвегию, чтобы подготовиться к выселению.
По дороге Лейф сойершил набег на Ирландию и захватил там группу рабов. В
874 г. побратимы во главе первой партии свободных
переселенцев-норманнов и ирландцев-рабов на двух судах навсегда покинули
Норвегию. У Исландии суда разлучились. Ингольфр высадился на
юго-восточной низменной окраине острова, покрытой песком и галькой, у
подножия огромного ледникового щита Ватна-Ёкуль.
Лейф поплыл
дальше на запад и высадился где-то на южном берегу. Он жестоко обращался
со своими ирландцами-рабами. Те убили его, захватили норманских женщин и
бежали на небольшой остров Хеймей, лежащий у южного берега Исландии.
Норманны звали ирландцев вестманнами («западными людьми»). Поэтому
Хеймей и прилегающие островки названы были Вестманнаэйяр после того, как
Ингольфр нашел там (и перебил) восставших рабов.
Через три года
после высадки Ингольфр перешел от юго-восточной к юго-западной, более
гостеприимной окраине Исландии, где нашел сочные луга, и на мысе возле
никогда не покрывающейся льдом бухты основал поселок Рейкьявик
(«Дымящаяся бухта»), ставший столицей Исландии (877 г.). С этого времени
началась массовая колонизация острова и через полвека (930 г.) там
насчитывалось около 25 тыс. жителей.
ОТКРЫТИЕ И КОЛОНИЗАЦИЯ ГРЕНЛАНДИИ
Около 920 г. норманн Гунбьерн,
направлявшийся в Исландию, был отброшен бурей далеко на запад и открыл
ряд небольших островов, которые в исландской саге названы «шхерами
Гунбьерна». Вдали за ними видна была высокая, покрытая снегом и льдом
земля, к которой он не мог подойти из-за тяжелых льдов. Около 980 г. в
этом же районе группа норманнов вынужденно перезимовала на шхерах,
которые зимовщики приняли за шхеры Гунбьерна. Вернувшись на родину, они
подтвердили рассказ о большой земле за шхерами.
В это время в
Исландии жил изгнанный из Норвегии за убийство Эйрик Рауда («Рыжий»), Не
ужился он и на новом месте и был на три года изгнан оттуда «за
беспокойный характер». Около 982 г. Эйрик с несколькими близкими
отправился на поиски западной большой земли. Всего вероятнее, что Эйрик
пошел от Исландии прямо на запад между параллелями 65—66° с. ш. и на
этой широте увидел вдали землю. После неудачных попыток пробиться сквозь
льдь: Эйрик прошел вдоль берега на юго-запад около 650 км, пока не
достиг южно!: оконечности исследуемой им земли (мыс Фарвель, у 60° с.
ш.). Эйрик и его! спутники высадились на островок за мысом и провели там
зиму. Летом второго и третьего года изгнания Эйрик исследовал на
протяжении более чем 60 км (приблизительно от 60 до 65° с. ш.)
изрезанный глубокими фьордами западный берег покрытой гигантским
ледником страны.
Исследование побережья было сделано Эйриком
по-хозяйски, с удивительным учетом природных условий страны. Вот что по
этому поводу писал во второй половине XIX в. крупнейший знаток природы и
истории Гренландии, датчанин Хинрик Ринк, живший там много лет:
«...Если удастся добраться до берега, то входишь в лабиринт скал,
островков, крутых мысков, голых, не дающих никаких средств для жизни.
Бесчисленные заливы, извиваясь между островами и полуостровами,проникают
в глубь страны и там, у вершины их, в 50—60 км и даже дальше от устья
залива, открывается небольшая ровная местность, которая могла казаться
(норманнам)... пригодной для поселения. Но удивительно, как они находили
эти разбросанные площадки, годные для заселения... Мы теперь подробно
знакомы с этим побережьем, но и после того, как здесь более ста лет
существуют датские поселения, для переселенцев не, найдено мест более
удобных, чем указанные Эйриком».
Итак, после двухлетних поисков Эйрик
нашел на исследованном им длинном участке юго-западного побережья
несколько ровных мест, сравнительно! хорошо защищенных от холодных
ветров, покрытых в летнее время свежен зеленой растительностью. Так
велик был контраст между окружающей ледяной пустыней и этими
местностями, что Эйрик назвал побережье Гренландией — «Зеленой Землей»,
не совсем подходящее название для гигантского острова, площадью более 2
млн. кв. км, из которых едва 15% свободно от ледяного покрова.
Исландская сага утверждает, что Эйрик хотел обмануть «приветливым
названием» исландцев, чтобы убедить их поселиться на угрюмой новой
земле. Но имя, данное Эйриком, первоначально относилось только к
открытым им, действительно приветливым местностям юго-западного
побережья и лишь позднее распространилось на весь остров.
В 985 г.
Эйрик вернулся в Исландию. Вербовка колонистов прошла очень удачно. В
следующем 986 г. он повел на запад флотилию из 25 судов. При переходе от
Исландии к Гренландии во время бури несколько судов погибло, н сколько
других повернуло назад, но большая часть, 14 судов, на которых былo
около 500 колонистов, достигла южной Гренландии. Они расселились в
указанных Эйриком местах. Сам Эйрик избрал для поселения местность на
южном берегу (у 61° с. ш.) у вершины фьорда, в устье которого теперь
лежит Юлианехоб.
От южного берега норманны распространились в
течение X—XI вв. вдоль западного побережья Гренландии до северного
полярного круга. Они селились небольшими группами в хорошо защищенных
местах — в глубине фьордов. Колонисты привезли с собой домашний скот, но
главным занятием их стало не скотоводство, а рыболовство и зверобойный
промысел. В поисках морского зверя они плавали вдоль западного берега
далеко на север, доходили до 73-й параллели. Они пытались подниматься на
север и вдоль восточного, почти недоступного из-за льдов берега
Гренландии, занимались здесь промыслами, но не основали ни одного
постоянного поселка
Норманские поселки на южном и юго-западном
побережьях Гренландии, между 60 и 65° с. ш., существовали около 400 лет.
В XIII в., когда колония достигла наибольшего расцвета, на этом берегу
было 280 поселков, правда, очень небольших. Нуждаясь в хлебе, лесе и
железных изделиях, колонисты вынуждены были поддерживать постоянную
связь с Исландией. В обмен на необходимые им товары колонисты отправляли
через Исландию в Европу меха, шкуры морских зверей, моржовые клыки,
китовый ус и другие продукты зверобойного промысла. Пока Исландия была
независима, гренландская колония развивалась. В XIII в. европейское
население достигало (по разным исчислениям) от 3 до 6 тыс. человек.
После присоединения Исландии к Норвегии (1281 г.) положение гренландских
колонистов резко ухудшилось: они часто терпели недостаток в самом
необходимом, так как исландские корабли все реже посещали их.
Безвыходным стало положение колонистов в конце XIV в., когда и Норвегия
потеряла самостоятельность и подчинилась Дании. Датские короли объявили
своей монополией торговлю с северо-западными островами. Они поддерживали
постоянную связь с Фарерскими островами и Исландией; но в отдаленную
Гренландию они разрешали отправлять из Дании ежегодно всего лишь по
одному кораблю, который часто не доходил до острова. Исландцам же
запрещено было плавать в Гренландию. В конце концов Гренландия была
совершенно заброшена. Не имея леса и железа, колонисты не могли строить
новые и ремонтировать старые суда. Без хлеба они стали болеть и
вырождаться. Большая часть колонистов вымерла; остальные одичали и
смешались с местными эскимосами.
Норманские открытия в
северо-западной части Атлантического океана были показаны в 1427 г. на
дошедшей до нас карте датчанина Клавдия Клаус-сена Сварта, более
известного под латинским прозвищем Клавдий Клавус Нигер. Замечательно на
карте Клавуса то, что Гренландия показана там как часть Европы.
Несомненно, что и остальные земли, открытые норманнами южнее Гренландии,
рассматривались как европейские острова, а не как берега «Нового
Света». Представление о новом западном материке, неизвестном «даже
древним», не могло возникнуть до эпохи великих открытий.
ПЛАВАНИЯ НОРМАНОВ К БЕРЕГАМ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АМЕРИКЕ
Около
987 г. исландский мореход Бьярни, направлявшийся в Гренландию, сбился в
тумане с пути. Много дней плыл он в неизвестном направлении, «не видя
ни солнца, ни звезд», пока перед ним не открылась в солнечный деньхолмистая страна, покрытая густым лесом. Он повернул тогда на север и с попутным ветром через 10 дней достиг Гренландии.
Рассказ об этом плавании к лесной стране привлек внимание Лейфа
Счастливого, сына Эйрика Рыжего. Леса в Гренландии почти совсем не было,
а колонисты очень нуждались в дереве. Около 1000 г. Лейф отплыл в южном
направлении и после долгого пути открыл обнаженную безлюдную землю,
покрытую огромными плоскими камнями. Лейф назвал ее Хеллуланд
(Каменистая страна). Это мог быть или северный выступ острова
Ньюфаундленд, или восточный выступ полуострова Лабрадор. Продолжая
плавание в южном направлении, Лейф через несколько дней увидел берег,
покрытый густым лесом, высадился на берег и назвал страну Маркланд
(Лесная страна). В зависимости от пути Лейфа (нам неизвестного) это
могли быть либо более южные берега Ньюфаундленда, либо остров
Кейп-Бретон, либо полуостров Новая Шотландия. А еще через два дня пути
его корабль бросил якорь в устье реки, на берегах которой в изобилии рос
дикий виноград. И Лейф назвал эту страну Винланд (Страна вина).
Норманны построили здесь деревянные избы, в которых перезимовали. Зима
им показалась очень мягкой, самый короткий зимний день — необычайно
длинным (для северян). По совокупности признаков почти все историки
признают, что местом последней высадки норманнов был участок
северо-восточного побережья Северной Америки в сороковых широтах.
Весной Лейф вернулся в Гренландию с грузом леса. После этого
гренландские колонисты в течение нескольких лет плавали к Винланду и
зимовали там. Они встретили в этой стране туземцев («скрелингов»),
одетых в звериные шкуры. Норманны привезли с собой несколько голов
крупного рогатого скота, которого туземцы очень боялись: в Северной
Америке до прибытия европейцев совсем не было домашнего скота. Колонисты
начали торговлю с туземцами, предлагая им красные ленты в обмен на
ценные меха. Вскоре, однако, мирные отношения сменились враждебными
действиями. Туземцы были вооружены пращами, каменными топорами и луками
со стрелами. Норманны, владевшие железным оружием, были гораздо лучше
вооружены, но на стороне туземцев был огромный численный перевес. Первые
колонисты вынуждены были покинуть эту страну. Постоянной европейской
колонии в Винланде так и не удалось основать.
Плавания Лейфа
Счастливого и его современников никогда не были окончательно забыты в
самой Исландии и, по-видимому, в Норвегии и Дании. Но им в XI—XV вв. не
придавали особенного значения: как и Гренландия, Хеллуланд, Маркланд,
Винланд в глазах средневековых норвежцев и датчан были европейскими
странами с привычными, но мало привлекательными для северных европейцев
природными условиями.
Плавания Эйрика Рыжего и Лейфа Счастливого
ни в какой мере не повлияли на великие открытия конца XV и начала XVI в.
на западе Атлантического океана. Но эти плавания, несомненно, повлияли
на более поздние отрытая, совершенные англичанами в конце XVI в.
западнее Гренландии н поисках Северо-западного прохода.
ЛЕГЕНДАРНЫЕ "БЛУЖДАЮЩИЕ" ОСТРОВА
В
древности Западный (Атлантический) океан «населялся» легендарными
«Блаженными» или «Счастливыми» островами (insulae fortunatae латинских
авторов) и другими островами, которые якобы служили убежищем для
отдельных изгнанников или целых народов. До нашей эры уже Аристотель
сообщает об островах в океане по ту сторону «Столбов Геракла».
Позднейшие античные авторы говорят о том, что эти острова, якобы
открытые еще финикийцами, стали убежищем для карфагенян после разрушения
римлянами их родного города. В I в. до н. э. об островах на
Атлантическом океане говорит Плиний,
а несколько позднее (конец I или начало II в.) — Плутарх. Он помещает
их вокруг Британии, а некоторые «священные» острова отодвигает гораздо
западнее, на пять дней пути, наделяя их чудесной природой и мягким
климатом. Вполне вероятно, что эти сообщения были основаны на
действительных открытиях Канарских островов, а может быть и Мадейры и
даже Азорских островов древними мореплавателями.
За несколько
веков до вторичного, уже окончательного, открытия этих островов в
XIII—XIV вв. европейскими мореплавателями, около IX в. н. э. можно
проследить возрождение легенды (точнее — легенд, потому что их было
несколько) о «Блаженных» островах на Западном океане. Самая старая из
таких легенд возникла в Ирландии не позднее IX в. Для ирландских
отшельников на Фарерских островах и в Исландии характерно было
стремление удалиться от своего, сравнительно густо населенного острова с
его «мирской суетой» на отдаленные, заброшенные в океане острова, где
можно было бы без помехи «спасать свою душу». Но оттуда они были
вытеснены язычниками норманнами. Как видно из труда ирландца Дикуйля, в
монастырях его страны читали и перечитывали сочинения древних авторов,
отыскивая в них прямые указания или намеки на существование далеких
«Блаженных» островов. Рассказы о действительных плаваниях ирландских
аскетов к островам в северной части Атлантического океана смешивались с
сообщениями древних авторитетов о райских островах в центральной части
Западного океана. Так можно объяснить возникновение легенды о
странствованиях «святого» Брандана и об открытом им острове.
В
конце IV в. Брандан отплыл якобы от берегов Ирландии в западном
направлении вместе с группой своих учеников, блуждал в океане, нашел
какой-то чудесный отдаленный остров, жил там и вернулся на родину после
многолетнего отсутствия. Легенда эта, приукрашенная и расцвеченная
народной фантазией, обошла почти все западноевропейские страны.
Средневековые картографы показывали остров Св. Брандана в самых
пустынных частях Западного океана. Его наносили сначала к западу от
Ирландии. Позднее, по мере того как в северной половине океана
действительно открывались земли, не имеющие по своей природе ничего
общего с райскими островами, остров Св. Брандана «сползал» на картах все
дальше к югу. На венецианской карте 1367 г. этот остров стоит на месте
Мадейры, а Мартин Бехайм на своем глобусе (1492 г.) показывает его уже
западнее островов Зеленого Мыса, близ экватора. Иными словами, остров
Св. Брандана стал «блуждающим» островом и в конце концов совершенно
исчез, не дав своего имени ни одной реальной земле.
Счастливее
была судьба другого таинственного «блуждающего» острова — Бразил.
Рожденный в средние века неизвестно чьей фантазией и утвержденный
картографами сначала к юго-западу от той же Ирландии, остров Бразил
отодвигался все дальше к югу и западу от европейских берегов, пока (в
начале XVI в.) не дал свое имя мнимому острову Нового Света,
расположенному у самого экватора, оказавшемуся восточной частью
южноамериканского материка. Именем этого фантастического острова
«окрестили» в XVI в. огромную португальскую колонию Бразил (Бразилия).
К западу от Гибралтарского пролива средневековая фантазия (вероятно, в
VIII—IX вв.) утвердила «остров Семи городов». По испано-португальской
легенде, после того как мусульмане (мавры) разбили наголову христиан в
битве при Хересе и распространили свою власть на весь Пиренейский
полуостров (начало VIII в.), один архиепископ вместе с шестью епископами
бежал на отдаленный атлантический остров, где они основали семь
христианских городов. На картах этот фантастический «остров» появляется
лишь в начале XV в., иногда рядом с другим, еще более таинственным
островом с неразгаданным названием Антилия.
Открытия новых
атлантических земель отодвинули фантастические острова далеко на запад.
Различна была их дальнейшая судьба. «Семь городов» в эпоху великих
открытий испанские конкистадоры напрасно искали (в середине XVI в.) к
северу от Новой Испании (Мексики), то есть в центре материка Северной
Америки. Легендарное имя Антилия сохранилось до настоящего времени за
вполне реальными землями — Большими и Малыми Антильскими островами.
(Впервые они названы так на карте Кантино 1502 г.)
Эти миражи
сыграли большую роль в истории великих открытий. Нанесенные по указаниям
средневековых космографов на карты, они казались Колумбу и его
последователям надежными этапами на пути от берегов Европы к «Индиям». А
поиски «Семи городов» привели к открытию испанцами внутренних областей
Северной Америки — бассейнов рек Миссисипи и Колорадо.
|
