ФЛОТИЛИЯ КОЛУМБАЩедрые на титулы и обещания короли решили свести до минимума затраты на экспедицию. В распоряжение Колумба были предоставлены два корабля. Экипаж, по традиционной версии, был принудительно набран из жителей Палоса, приговоренных к годичным каторжным работам за оскорбление величества, и пополнен уголовными преступниками. Колумб снарядил третье судно. Собрать необходимые для этого средства ему помогли братья Пинсоны, искусные моряки, родом из Палоса.
Колумб поднял адмиральский флаг на «Санта - Марии», самом крупном корабле флотилии, который он сам, может быть, не вполне заслуженно характеризовал как «плохое судно, непригодное для открытий». Капитаном второго корабля, «Пинт а», был назначен старший Пинсон, Мартин Алонсо; капитаном третьего, самого маленького корабля, «Нинья» («детка»), — младший Пинсон, Висенте Яньес.
Относительно размеров судов Колумба не сохранилось официальных данных, а мнения различных авторов об их размерах и водоизмещении сильно расходятся. Так, тоннаж «Санта-Марии» определяют в 100—130 т, «Пинты» в 55—90 т, «Ниньи» в 40—60 т. Команда всех трех судов состояла из 90 человек.
ЦЕЛЬ ПЕРВОЙ ЗАОКЕАНСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
По
вопросу о том, какую ближайшую цель преследовала первая экспедиция
Колумба, существует обширная литература. Среди историков группа
скептиков отрицает, что Колумб ставил себе в 1492 г. цель достигнуть
Азии. Этот скептицизм основан на юридическом, чисто казуистическом
толковании двух документов, исходивших от «католических королей» и
согласованных с Колумбом, — договора и «свидетельства о пожаловании
титула». Дело в том, что в этих документах не упоминаются ни Азия, ни
какая-либо ее часть; да там вообще нет ни одного географического
названия. Напротив, цель экспедиции формулируется в нарочито туманных,
крайне неопределенных выражениях: «Поскольку вы, Христофор Колумб,
отправляетесь по нашему повелению для открытия и приобретения некоторых
островов и материка в море-океане...» Но такая неопределенная
формулировка вполне объяснима именно тем, что в этих официальных
документах, исходящих от испанских королей, нельзя было упоминать о
Южной или Восточной Азии, которые в средние века объединялись общим
названием «Индий»: ведь предшествующими папскими пожалованиями,
подтвержденными в 1479 г. Кастилией (по договору ее с Португалией),
открытие новых земель к югу от Канарских островов и «вплоть до индийцев»
было предоставлено Португалии. Поэтому Колумб за Канарскими островами
взял курс прямо на запад от острова Йерро (Ферро), а не на юг.
Если пользоваться официальными документами для определения ближайшей
цели первой экспедиции Колумба, то нужно в первую очередь подчеркнуть,
что глухое упоминание о материке могло относиться только к Азии:
никакого другого материка, кроме Азии, — по древним и средневековым
представлениям — не могло быть в северном полушарии к западу от Европы,
за океаном; новые материки могли быть только в южном полушарии. Далее,
следует опираться на ту статью договора, где дается вероятный перечень
товаров, которые короли (и сам Колумб) надеялись найти за океаном:
«жемчуг или драгоценные камни, золото или серебро, пряности и другие
вещи и товары...» Все эти товары средневековой географической традицией
приписывались «Индиям».
Вряд ли непосредственной задачей было
открытие легендарных «блуждающих» островов Бразил и Антилия. Остров
Бразил в средние века связывали с одноименным ценным «бразильским»
деревом, а об этом дереве как раз ничего не говорится в официальных
документах. Остров Антилия был связан с легендой о семи христианских
епископах, бежавших туда. Если Антилия существовала, то это была
христианская страна, управляемая христианскими государями; испанские
короли юридически не могли предоставить кому-либо право «приобрести» эту
страну для Кастилии и закрепить за Колумбом и его наследниками
«навечно» управление этой страной. По католической традиции такие
пожалования могли относиться только к «языческим» (нехристианским)
странам.
Несомненно также, что состав экипажа первой флотилии
Колумба был подобран только с целью завязать торговые сношения с
какой-то нехристианской (возможно, мусульманской) страной, а не для
завоевания значительной страны; не исключалась, однако, возможность
«приобретения» отдельных островов. Для крупных завоевательных операций
флотилия, очевидно, не предназначалась: слишком она слабо была
вооружена, слишком малочислен был ее экипаж и не было среди людей
Колумба профессиональных военных. Не была целью данной экспедиции и
пропаганда католической веры, несмотря на позднейшие утверждения
Колумба. Напротив, среди участников экспедиции не было ни одного
священника или монаха. Но между людьми Колумба был крещеный еврей —
переводчик, знавший немного арабский язык, то есть культовый язык
мусульман; знание его не нужно было на островах Бразил, Антилия и т.п.,
но очень могло пригодиться в «Индиях», ведших оживленную торговлю с
мусульманскими странами.
Таким образом, и короли, и Колумб
стремились наладить торговую связь с «Индиями», и всего правдоподобнее,
что именно «Индии» были основной целью первой экспедиции. То, что Колумб
по возвращении в Испанию сообщил, что открыл на западе «Индии» и привез
оттуда «indios» (индейцев) было не позднейшим измышлением. Колумб, по
его мнению, побывал там, куда его направляли и куда он сам хотел
попасть, сделал то, что ему следовало сделать. Это мнение разделяло и
подавляющее большинство инициаторов и участников первой экспедиции. Этим
объясняется немедленная организация второй, на этот раз большой
экспедиции. Скептиков в Испании тогда почти не было: они появились
впоследствии.
Первая экспедиция Колумба описана в его «Дневнике
первого путешествия», точнее — в конспекте утраченного дневника Колумба,
составленном Лас Касасом.
ПЕРВЫЙ ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ АТЛАНТИЧЕСКИЙ ОКЕАН
3
августа 1492 г. на рассвете Колумб приказал сняться с якоря, поднял
паруса и вывел свои корабли из гавани Палоса. Он достиг Канарских
островов. Там обнаружилось, что «Пинта» давала течь. Ремонт ее отнял
столько времени, что только 6 сентября 1492 г. корабли вышли из гавани
острова Гомера.
В течение первых трех дней был почти полный штиль,
и корабли подвигались вперед очень медленно. Затем попутный ветер
повлек флотилию на запад с такой быстротой, что моряки вскоре потеряли
из виду остров Йерро, самый западный из Канарских островов. Многие
моряки пали духом, навсегда прощаясь с землей. Колумб понимал, что их
тревога будет усиливаться по мере удаления от родины. И тогда он решил
показывать в корабельном журнале и объявлять экипажу преуменьшенные
данные о пройденных расстояниях, верные же расстояния заносить в свой
личный дневник. Уже на следующий день (10 сентября) в дневнике отмечено,
что за сутки пройдено 60 лиг, а исчислено — 48 лиг, «чтобы не наводить
на людей страх». Подобными записями пестрят и дальнейшие страницы
дневника.
16 сентября «начали замечать множество пучков зеленой
травы и, как можно было судить по ее виду, трава эта лишь недавно была
оторвана от земли». Однако флотилия три недели продвигалась на запад
через это странное водное пространство, где иногда было «столько травы,
что казалось все море кишело ею». Несколько раз бросали лот, но он не
достигал дна. Так было открыто «Саргассово море», покрытое плавучими
водорослями, в субтропической полосе океана внутри кольца, образуемого
морскими течениям
В первые дни суда, увлекаемые попутными ветрами,
легко скользи среди водорослей, но затем, в течение нескольких дней
затишья, флотилия почти не продвигалась вперед. «Так как море было тихое
и гладкое, люди стали роптать, говоря, что море тут странное и никогда
не подуют ветры, которые помогли бы им возвратиться в Испанию» (23
сентября).
В начале октября матросы и офицеры все настойчивее
требовали, что Колумб переменил курс: до этого времени он неуклонно
стремился прямо запад. Наконец (7 октября) Колумб сдался, — вероятно,
опасаясь мятежа.
Прошло еще три дня, и «люди теперь уже не могли
больше терпеть, жалуясь на долгое плавание». Адмиралу удалось немного
успокоить матросов, убедив их, что они очень близки от цели, и напомнив,
как далеки они от дины. Он уговаривал одних и обещал награды другим.
ОТКРЫТИЕ БАГАМСКИХ ОСТРОВОВ
11 октября все свидетельствовало о несомненной близости земли. Силы возбуждение охватило моряков.
В 2 часа пополуночи 12 октября 1492 г. Родригоде Триана, матрос
«Пинты», шедшей впереди флотилии, закричал, что вдали видна земля. С
«Пинты» дали сигнал выстрелами. На всех кораблях убрали паруса и
нетерпеливо стали ждать рассвета. Утром открылась земля, которую Колумб в
записи от 13 октября характеризует так: «Этот остров очень большой и
очень ровный, и здесь много зеленых деревьев и воды, а посередине
расположено очень большое озеро. Гор никаких нет». 33 дня длился переход
через Атлантический океан от Гомеры к этому западному острову. С
кораблей спустили лодки. Колумб с обоими капитанами Пинсонами, с
нотариусом и королевским контролером причалил к берегу — теперь уже как
адмирал моря-океана и вице-король — и водрузил на берегу кастильское
знамя. Затем он формально вступил во владение островом и составил об
этом нотариальный акт.
На острове испанцы увидели нагих людей. И
Колумб так описывает первую встречу с народом, который через 20—30 лет
был совершенно истреблен испанскими колонизаторами:
«Я дал им
красные колпаки и стеклянные четки и много других малоценных предметов,
которые доставили им большое удовольствие. И они так хорошо отнеслись к
нам, что это казалось чудом. Они вплавь переправлялись к лодкам, где мы
находились, и приносили нам попугаев, и хлопковую пряжу в мотках, и
дротики, и много других вещей и обменивали все это на другие предметы,
которые мы им давали х. Но мне показалось, что эти люди бедны [и
нуждаются] во всем. Все они ходят нагие, в чем мать родила... И все
люди, которых я видал, были еще молоды... и сложены они были хорошо, и
тела и лица у них были очень красивые, а волосы грубые, совсем как
конские, и короткие... Некоторые разрисовывают себя черной краской (а
кожа у них такого цвета, как у жителей Канарских островов, которые не
черны и не белы), другие красной краской; иные тем, что попадается под
руку, и одни из них разрисовывают лицо, другие же все тело, а есть и
такие, у которых разрисованы только глаза или нос. Они не носят и не
знают [железного] оружия: когда я показывал им шпаги, они хватались за
лезвия и по неведенью обрезали себе пальцы. Никакого железа у них нет».
На острове Колумбу поднесли в подарок «сухие листья, которые особенно ценились жителями»: первое указание на табак.
Туземцы называли свой остров, если их правильно поняли, Гуанахани.
Колумб, конечно, дал ему христианское имя — Сан-Сальвадор (Спаситель), и
это название закрепилось за одним из Багамских островов, расположенных у
24° с. ш. Нет, однако, полной уверенности, что Колумб впервые высадился
именно здесь. Называют еще по меньшей мере пять других предполагаемых
мест первой высадки Колумба; все они расположены во внешней, обращенной к
Атлантическому океану восточной цепи Багамского архипелага. Самый
северный из островов (Кэт), где мог высадиться Колумб, расположен
несколько севернее 24° с. ш., самый южный — у 22°; и в зависимости от
места первой высадки, конечно, меняется предполагаемый путь Колумба от
Гуанахани к Кубе.
Колумб обратил внимание на кусочки золота в носу
у некоторых островитян. Насколько можно было их понять, золото
доставлялось им откуда-то с юга. С этого момента адмирал не устает
повторять в дневнике, что он «с помощью господа нашего найдет золото
там, где оно родится».
После прибытия на Гуанахани испанцы на
лодках обогнули остров и нашли там несколько селений. Вдали виднелись
другие острова, и Колумб убедился, что открыл не одинокую землю,
заброшенную в океане, а архипелаг.
Островитяне посещали корабли на
челнах-однодеревках разной величины, поднимавших от одного до 40—45
человек. Чтобы найти дорогу к южным островам, где «родится золото»,
Колумб приказал захватить несколько индейцев, взобравшихся на испанские
корабли. Пользуясь указаниями пленников, он начал плавание среди
островов архипелага, постепенно продвигаясь на юг.
Небольшой
остров к юго-западу от Гуанахани Колумб назвал Санта-Мария-де-Консепсьон
(теперь Рам). А следующий, сравнительно большой остров, был назван
Фернандиной (теперь Лонг-Айленд). Местные индейцы, помогавшие испанцам
наполнить бочки водой, показались Колумбу «более домовитыми,
обходительными и рассудительными», чем жители Гуанахани. «Я даже, —
записывает он, — видел у них одежды, сотканные из хлопковой пряжи
наподобие плаща, и они любят наряжаться, а женщины носят спереди клочок
ткани, который скупо прикрывает их стыд». В другом месте он отмечает,
что здесь он «наблюдал, что замужние женщины носят шаровары из хлопчатой
ткани». Моряки, посетившие дома островитян, видели там висячие
плетеные постели, привязанные к столбам. «Ложа и подстилки, на которых
индейцы спят, похожи на сети и сплетены из хлопковой пряжи» (гамаки). Но
испанцы не нашли на острове и признаков месторождений золота, хотя
продолжали встречать индейцев, носивших куски золота в виде украшений.
Две недели испанская флотилия плавала среди Багамских островов. Колумб
видел там много незнакомых растений со странными цветами и плодами. В
записи от 15—16 октября он дает восторженное описание природы открытого
им архипелага, подчеркивает разнообразие видов растений. Но среди них не
было знакомых ему ценных красильных, лекарственных или пряных растений,
образцы которых он взял с собой. Его поражало и то, что он не видел «ни
овец, ни коз, ни других животных». «Я делаю все возможное, чтобы
попасть туда, где мне удастся найти золото и пряности», — пишет Колумб
19 октября.
Последний из Багамских островов, где высадились испанцы, был назван Изабеллой (теперь Крукед-Айленд).
ОТКРЫТИЕ КУБЫ
От
туземцев моряки услышали о расположенном к югу от Изабеллы «острове
Куба, который, по словам индейцев очень велик и ведет большую торговлю».
На Кубу Колумб взял курс и 28 октября, «вступил в устье одной очень
красивой реки» (у северо-восточного берега Кубы). По жестам туземцев
Колумб понял, что эта земля так велика, что ее нельзя обойти на судне
даже в двадцать дней. Тогда он решил, что находится у одного из
полуостровов Восточной Азии. Но здесь не было ни богатых городов, ни
царей, ни золота, ни пряностей.
Флотилия немного продвинулась
дальше на запад, вдоль северного берега Кубы. Иногда там встречались
небольшие селения. В одном месте адмирал высадил двух послов, приказав
им разыскать внутри страны туземного царя и завязать с ним сношения.
Один из послов говорил по-арабски. Но в этой удивительной стране не
понимал никто «даже» арабского языка. Удалившись несколько от берега,
послы нашли селения с большими домами, окруженные возделанными полями,
покрытыми неизвестными европейцам растениями. Только одно растение им
было знакомо — хлопчатник. В домах они видели тюки хлопка; женщины ткали
из него грубые ткани или скручивали из пряжи сети. Мужчины и женщины,
встречавшие пришельцев, «шли с головнями в руках и с травой,
употребляемой для курений». Так европейцы впервые увидели, как
употребляют табак, а незнакомые культурные растения оказались маисом
(кукурузой), картофелем и табаком, которые позднее распространились по
всем обитаемым материкам.
Корабли Колумба снова нуждались в
ремонте, из-за чего флотилия простояла у северо-восточного берега Кубы
около двух недель. Закончив ремонт, Колумб прошел вдоль берега Кубы
немного дальше на северо-запад, пока не достиг островов (которые он
назвал «Садами Короля») (теперь Камагуэй).
Куба была очень слабо
заселена. Дальнейшее плавание в западном направлении казалось Колумбу
бесцельным. Он думал, что случайно достиг самой бедной части Китая; зато
на восток от Китая должен был лежать богатейший остров Япония. И Колумб
повернул обратно. Теперь он шел вдоль берега Кубы уже в юго-восточном
направлении. В это время (20 ноября) Мартин Пинсон скрылся со своей
«Пинтой». Колумб подозревал измену: он предполагал, что старший Пинсон
хотел лично для себя открыть золотые россыпи. Еще две недели после
бегства «Пинты» Колумб медленно шел в восточном направлении, пока не
достиг пункта, где берег «отклонившись на юг, принял направление на
юго-запад» (то есть дошел до восточной оконечности Кубы).
ОТКРЫТИЕ ЭСПАНЬОЛЫ (ГАИТИ)
6
декабря Колумб, после некоторых колебаний, двинулся на юго-восток: там
он увидел землю, о которой уже собрал сведения от кубинских индейцев,
как о богатом большом острове «Бохио». Это, действительно, был большой
остров Гаити, который Колумб назвал Эспаньолой (Испанским островом), так
как там вдоль берега «тянутся прекраснейшие в свете долины, весьма
похожие на земли Кастилии, но во многом превосходящие последние». Колумб
стал продвигаться вдоль северного берега Гаити и по пути открыл остров
Тортуга («Черепаха»), но не высаживался там.
На Эспаньоле
встречалось больше золота, чем на других островах: моряки видели тонкие
золотые пластинки и небольшие слитки. Среди них усиливалась «золотая
лихорадка». В дневнике Колумба появляются первые записи о грабежах
«христиан»: «...Индейцы были так простодушны, а испанцы так жадны и
ненасытны, что не удовлетворялись, когда индейцы за... осколок стекла,
черепок разбитой чашки или иные никчемные вещи давали им все, что только
они желали. Но даже и не давая ничего, испанцы стремились взять и
захватить все» (запись от 22 декабря). Впрочем, самого генуэзца тоже
«лихорадило». Он заносит слова старика-индейца об одном острове, «сплошь
золотом», и о других островах, где «золото собирают и просеивают через
сито, а затем плавят и выделывают из него разные вещицы».
К
несчастью, 25 декабря, в день рождества, из-за небрежности вахтенного
офицера, корабль Колумба сел на мель. Экипажу удалось с помощью туземцев
снять с «Санта-Марии» весь ценный груз, пушки и припасы. В распоряжении
Колумба оставалась только маленькая «Нинья». На ней нельзя было
поместить экипаж двух кораблей, и Колумб решил часть людей оставить на
Эспаньоле, а на «Нинье» спешно вернуться в Испанию.
39 испанцев
добровольно остались на Эспаньоле, так как жизнь там казалась им
привольной, и они надеялись найти много золота. Колумб приказал из
обломков разбитого корабля построить форт, вооружил его пушками, снятыми
с погибшей «Санта-Марии», и снабдил припасами на год. Этот первый
европейский поселок в Новом Свете, возникший в результате рождественской
катастрофы, был назван «Навидад» («Рождество»).
4 января 1493 г.
Колумб вышел из «Рождественской гавани» и через два дня встретил у
северного берега Эспаньолы «Пинту». Мартин Пинсон уверял адмирала, что
«покинул флотилию против своей воли». Колумб вынужден был притвориться,
что верит Мартину, так как все равно не мог наказать его: экипаж «Пинты»
был на стороне своего капитана, а «Ниньей» командовал его брат Висенте:
«не время было карать виновных». Оба корабля давали течь. Все моряки
стремились поскорее вернуться на родину. 16 января «Нинья» и «Пинта»
вышли в открытый океан, по направлению к Испании.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ИСПАНИЮ
Первые
четыре недели плавания прошли благополучно. 12 февраля поднялась буря. В
ночь на 14 февраля «Нинья» потеряла из виду «Пинту», и обоим кораблям
больше не удалось соединиться. «С восходом солнца ветер усилился и
волнение на море стало еще более грозным... Никто не думал, что удастся
избежать неминуемой гибели...» Колумб думал в эти дни тяжелую Думу: если
«Нинья» пойдет ко дну, то никогда христианский мир не узнает о его
великом открытии. «Величайший страх внушала ему мысль, что он не
завершит [свое дело]. ... Он взял пергамент и написал все, что мог, о
том, что было открыто, умоляя всякого, кто найдет этот пергамент,
доставить его королям. Этот пергамент он обернул провощенной тканью, как
следует перевязал, приказал принести большой деревянный бочонок и
вложил в него сверток — так, чтобы ни одна живая душа не знала, что
содержится в нем, и чтобы все думали, что адмирал выполняет какой-то
обет, а затем велел бросить бочонок в море».
Буря продолжалась
четыре дня. На рассвете пятого дня, когда ветер немного стих, моряки
увидели землю, и Колумб вполне правильно определил, что корабль
находится у Азорских островов. Однако прошло еще три дня, пока «Нинье»
удалось причалить к одному из этих островов — Санта-Марии.
Через
несколько дней после того как «Нинья» оставила Азорские острова, снова
началась буря. Она пригнала корабль к португальскому берегу — недалеко
от Лиссабона. Оттуда адмирал послал гонца к испанским государям с вестью
о своем возвращении.
15 марта 1493 г. Колумб привел «Нинью» в
Палое. В тот же день туда прибыла «Пинта». Мартин Пинсон умер через
несколько дней после возвращения на родину.
Колумб привез в
Испанию счастливую весть об открытых им на западе землях. Он привез
немного золота и несколько не виданных еще в Европе островитян, которых
стали называть indios (индейцами). Были привезены странные растения и
плоды, а также перья диковинных птиц.
Чтобы сохранить за собой монополию открытия, генуэзец и на обратном пути вносил в корабельный журнал неверные данные.
Краткое сообщение о результате первой экспедиции — первая весть о
великом открытии, распространившаяся затем по всей Европе в десятках
переводов, — было продиктовано Колумбом, когда он находился еще у
Азорских островов в виде письма к одному из его покровителей,
финансировавших экспедицию — Луису Сантанхелю или Габриэлю Санчесу,
казначею арагонской короны.
"ПЕРВЫЙ РАЗДЕЛ МИРА"
Весть
об открытии Колумбом «Западной Индии» не могла не встревожить
португальцев. По их мнению, были нарушены права, предоставленные
Португалии римскими папами (Николаем V и Каликстом III) в 1452—1456 гг.,
права, признанные самой Кастилией в 1479 г., подтвержденные папой
Сикстом IV в 1481 г. — владеть землями, открытыми к югу и востоку от
мыса Бохадор «вплоть до «индийцев». Теперь Индия, казалось, ускользала
от них. Два «христианейших» государя — кастильская королева и
португальский король — отстаивали свои права на земли за океаном.
Кастилия опиралась на право первого открытия, Португалия — на
предшествующие папские пожалования. Единственным судьей, который мог
разрешить спор между королями мирным путем, был высший католический
авторитет, сам папа.
Папой тогда был Александр VI Борджиа — одна
из самых мрачных фигур на папском престоле, многократный убийца и
развратник, по иронической характеристике Стендаля — «самое совершенное
воплощение дьявола на земле». Это о нем в XVI в. сложилась поговорка:
«Папа никогда не делает того, что говорит». Это о нем его современник
Макиавелли писал: «Александр VI никогда ничего другого не делал, как
только обманывал людей; никогда ни о чем другом не думал... Никогда не
было человека, который убеждал бы с большей силой, утверждал бы
что-нибудь с большими клятвами и меньше соблюдал». Вряд ли португальцы
считали этого Бор-джиа, испанца по происхождению (до избрания в папы он
назывался Родриго Борха и был епископом Картахены), беспристрастным
судьей в этом деле. Но они не могли не считаться с его решением.
«Чистыми» руками Александра VI, «раба рабов божьих», и был произведен в
1493 г. так называемый «первый раздел мира». 3 мая 1493 г. через два
месяца после возвращения Колумба папа Александр VI буллой «Inter ceterа»
(«Между прочим») предоставил кастильской короне права на земли, которые
она открыла "или откроет в будущем, — «земли, лежащие против западных
частей и на океане» и не принадлежащие какому-либо христианскому
государю. Иными словами, этот папа предоставил Кастилии на западе такие
же права, какие один из его предшественников предоставил Португалии на
юге и на востоке.
Следующим же днем, 4 мая 1493 г., официально
датирована новая папская булла (вторая «Inter ceterа»). В этой булле
папа пытался более точно определить права Кастилии. Он даровал в вечное
владение кастильским королям «все острова и материки... открытые и те,
которые будут открыты к западу и югу от линии, проведенной и
установленной от арктического полюса... до антарктического полюса...
Названная линия должна отстоять на расстоянии ста лиг к западу и к югу
от любого из островов, обычно называемых Азорскими и Зеленого Мыса».
Совершенно очевидно, что границу, установленную второй буллой «Inter
ceterа», ни на карте, ни на глобусе невозможно провести. Уже тогда
твердо знали, что Азорские острова лежат гораздо западнее островов
Зеленого Мыса. Что же касается выражения «к югу от линии, проведенной и
установленной от... полюса ... до полюса», то есть к югу от меридиана,
то оно — просто нелепо. Тем не менее папское решение легло в основу
испано-португальских дипломатических переговоров, которые закончились
договором в городе Тордесильяс от 7 июня 1494 г.
Португальцы уже
тогда сомневались в том, что Колумб достиг Азии, и поэтому уже не
настаивали на том, чтобы испанцы совсем отказались от заокеанских
плаваний, но добивались лишь того, чтобы демаркационная линия (так
называемый «папский меридиан») была перенесена дальше к западу. После
долгих споров обе стороны пришли к соглашению, чтобы линия была
проведена в 370 лигах западнее островов Зеленого Мыса. Для чего это
нужно было португальцам, высказал вполне правдоподобное предположение
известный географ конца XIX — начала XX в. Александр Зупан: «Вероятно,
Португалия стремилась лишь к тому, чтобы обеспечить свои африканские
морские пути. Прибрежное плавание было уже пройденным этапом открытий:
должно быть, тогда уже знали, что при плавании в Южную Африку следует
уклоняться к западу, чтобы избегать противного ветра — южного пассата
(впрочем, впервые такой крюк сделал лишь Васко да Гама в 1497 г.).
Португальцы не хотели, чтобы на этом пути они подвергались опасности
перейти за демаркационную линию. Поэтому пограничный меридиан между
португальской сферой интересов — как мы теперь выражаемся — на востоке и
испанской — на западе был установлен в 370 лигах западнее островов
Зеленого Мыса...»
При составлении договора в Тордесильясе была
повторена прежняя ошибка: забыли указать, от какого из островов Зеленого
Мыса следовало считать указанные 370 лиг и о каких лигах шла речь;
можно лишь предполагать, что расчет следовало производить в римских
лигах (одна римская лига равна 5920 м), так как впервые эта мера
упоминалась во второй булле «Inter ceterа» римского папы. Кроме того,
для космографов эпохи великих открытий перевод 370 лиг в градусы долготы
был очень затруднителен, так как в то время не было ясного
представления о величине земного шара.
Но как ни велики были сами
по себе расхождения по этим причинам (до 5°,5), они ничтожны по
сравнению с теми ошибками, какие происходили из-за того, что в то время
не умели хотя бы с приблизительной точностью определять долготу; даже в
XVI в. из-за этого бывали ошибки более чем на 45°.
По мнению
многих историков, в 1493—1494 гг. Португалия и Кастилия ставили перед
собой ясную цель — действительно разделить между собой земной шар,
несмотря на то, что в булле «Inter ceterа» и в испанско-португальском
договоре 1494 г. указывалась только одна, атлантическая демаркационная
линия. Но уже в 1495 г. португалец Феррер высказывал противоположное
мнение, вероятно более соответствующее подлинным намерениям «высоких
договаривающихся сторон»: он считал, что демаркационная линия
устанавливается лишь для того, чтобы кастильские суда имели право
совершать открытия в западном направлении, а португальские — в восточном
от «папского меридиана». В самом деле, вряд ли кто-либо из составителей
папских булл или из экспертов, собравшихся в 1494 г. в Тордесильясе,
могли предполагать до завершения первой кругосветной экспедиции
Магеллана (1522 г.), что испанцы и португальцы, двигаясь в
противоположных направлениях, действительно встретятся у «антиподов».
Ведь наличие объемлющего всю сушу единого Мирового океана было доказано
только магеллановым кругосветным плаванием. Целью демаркации было не
разделить земной шар между Испанией и Португалией, а лишь указать
соперничающим морским державам различные пути открытий различных новых
земель.
|
