Эксплуатация земледельцев в Древней Руси зародилась как эксплуатация верховной, княжеской властью свободных землепашцев-общинников. Такой порядок вещей казался естественным и справедливым: общинники натуральным продуктом платили князю и его дружинникам за свою безопасность, обеспечиваемую вооружённой рукой владыки. Довольствуясь получением части прибавочного продукта (ренты), создаваемого крестьянами, государство оставляло в их компетенции не только всю полноту фактического владения земельными угодьями, но и решение вопросов местной жизни.
  В XI—XII веках наступило время, когда земля в глазах крестьян должна была, по мнению верховной власти, ассоциироваться с фигурой знатного феодала, несшего нелёгкую княжескую службу и отдававшего подаренные ему за это угодья в пользование общине. А она исполняла те или иные повинности в пользу нового владельца земель в любой удобной для него форме: отработками, продуктами или деньгами. Однако на этом, столь привлекательном для высших слоёв общества, пути возникла достаточно трудная проблема. Община стала сопротивляться наступлению феодала на её собственность и права, освящённые, прежде всего, традицией.
  Такое положение требовалось сломить.
  Первый этап этой многовековой борьбы — раздача земель в руки части подданных князя. При этом община становилась лишь относительно несвободной по отношению к новому «господину» (которого она таковым зачастую и не признавала). Степень принуждения крестьян со стороны государственной власти не могла быть тогда более суровой, чем та, которая действовала для всех сословий. К тому же вотчиннику противостоял не отдельный крестьянин, а их объединение — община, появление и долгое существование которой объяснялись суровыми природно-климатическими условиями Руси — России, где в одиночку, без помощи соседей-общинников выжить крестьянину было практически невозможно.
  Второй этап борьбы вотчинников с крестьянством развернулся в XIII—XIV веках с переселения (добровольного или принудительного) общинников на новые земли феодала. Этап, связанный не столько с юго-западными, сколько с северо-восточными русскими княжествами. Переселение размывало старые общинные связи и приводило к возникновению новых, но уже не на традиционных общинных землях, а на угодьях феодала. Исконные, «дедовские» порядки на таких землях имели обязательный характер лишь для крестьян, но перестали быть таковыми для вотчинников, пустивших или пере- везших работников на свои новые земли. Главное же заключалось в следующем: община теряла реальную власть над пахотной землёй, становясь её арендатором, но не у Бога или государства, как прежде, а у законного владельца этих земель.
  Третий этап становления крепостничества на Руси — трудное и долгое развитие основной формы принуждения уже зависимых крестьян — барщины (работы на барском поле своим инвентарём). Процесс этот растянулся на века, поскольку феодалам приходилось постепенно «откалывать», «отрезать» от общины небольшие слои крестьянства, попавшие в силу разных обстоятельств в долговую зависимость от барина, а потому вынужденные отрабатывать свой долг именно в такой форме.
  Четвёртый этап закрепощения земледельцев — ограничение свободы перехода крестьян к другим хозяевам (XV—XVI века). Знаменитый Юрьев день, уплата «пожилого», заповедные лета — все эти установления усиливали зависимость крестьян и степень их эксплуатации феодалом. Когда же государство ввело систему поместий, возникло монолитное господствующее сословие, способное противостоять недовольству крестьян.
  Для государства материальное благополучие служилых дворян было далеко не безразлично, поскольку именно они несли основные тяготы военной и гражданской службы в России. И крепостное право оказалось единственным способом не только эксплуатации селян, но и организации «государевой службы». Как видим, стремление дворянства к закреплению земледельцев совпало с интересами государства.
  Крепостнические акты конца XVI века навсегда прикрепили селян, правда, пока лишь к земле, а не к владельцу. Наконец, Соборное уложение 1649 года завершило многовековой процесс закрепощения крестьян, которые отныне навечно становились собственностью помещиков, дворцового ведомства или церковных владельцев.
  Соборное уложение и последующие законодательные акты изменили социально-политический статус не только крестьян, но и самого дворянства. Теперь дворянин был не просто землевладельцем, исполнявшим обязанности воина или чиновника, но он делался полноправной и важной частью государственного механизма: отвечал за сбор налогов в крепостной деревне, вершил там суд, обладал немалой полицейской властью, воспитывал своих крестьян в православно-патриотическом духе.
  А между тем не существовало никаких писаных за- конов и правил, говорящих о способах и размерах эксплуатации крестьян помещиками. Такая правовая безграничность крепостного права и стала тем обстоятельством, которое наиболее пугало селян и вызывало их протест.