Поход Атласова на Камчатку

В середине XVII в. русские, укрепившись в Нижне-Колымске и Анадырском остроге, не только собирали ясак среди местных юкагиров и чукчей, но и совершали далекие походы на юго-запад, в земли к о р я к о в. От корякоз завоеватели услышали о южной реке Камчатке. Вполне вероятно, как указано было в своем месте, что первыми на полуостров Камчатку были выброшены бурей люди Федота Алексеева Попова. Вторичное же открытие полуострова Камчатки, с составлением довольно подробного и точного описания полуострова, с блестящими этнографическими характеристиками коренного населения, было совершено в самом конце XVII в. Владимиром Васильевичем Ат-ласовым1. Казачий пятидесятник Атласов был послан в 1695 г. из Якутска в Анадырский острог с сотней казаков собирать ясак с местных коряков и юкагиров. Уже в следующем году он отправил на юг Чукотского полуострова к приморским корякам небольшой отряд (16 человек) под командой якутского казака Луки Морозко. Тот проник, однако, гораздо дальше на юго-запад, на полуостров Камчаткуи дошел до реки Тигиль, текущей со Срединного хребта на запад и впадающей в Охотское море. На Тигиле Морозко нашел первый камчадальский поселок. «Погромив» его, Морозко вернулся обратно на Анадырь.
  В начале 1697 г. в зимний поход против камчадалов выступил на оленях сам Атласов с отрядом в 120 человек, наполовину русских, наполовину юкагиров. Отряд пошел через реку Пенжину путем, проложенным за полвека раньше Михаилом Стадухиным. Затем по восточному берегу Пенжинской губы Атласов двинулся дальше на юг. Примерно у 60° с. ш. он повернул на восток, к устью одной из рек, впадающих вОлюторский залив Берингова моря, и обложил ясаком местных («олюторских») коряков. Часть своих людей, под начальством Морозко, Атласов послал вдоль восточного, тихоокеанского берега Камчатки, а сам вернулся к Охотскому морю и двинулся на юг вдоль западного берега полуострова. Часть юкагиров из отряда Атласова восстала, пятнадцать русских было ранено, трое убито. Тогда Атласов вызвал к себе людей Морозко и с их помощью отбился от восставших.
  Соединенный отряд русских с верными юкагирами пошел вверх по реке Тигилю до Срединного хребта, перевалил его и проник в долину реки Камчатки в районе Ключевской сопки. По сообщению Атласова, камчадалы, с которыми он здесь впервые встретился, «одежду носят соболью и лисью и оленью, а пушат то платье собаками. А юрты у них зимние земляные, а летние на столбах вышиною от земли сажени по три, намощено досками и покрыто еловым корьем, а ходят в те юрты по лестницам. И юрты поблизку, а в одном месте юрт ста по два и по три и по четыре. А питаются рыбою и зверем; а едят рыбу сырую, мерзлую. А в зиму рыбу запасают сырую: кладут в ямы и засыпают землею и та рыба изноет. И тое рыбу вынимая, кладут в колоды, наливают водою и разжегши каменья кладут в те колоды и нагревают и ту рыбу с той водой размешивают и пьют. А от тое рыбы исходит смрадный дух... А ружье у них — луки усовые китовые, стрелы каменные и костяные, а железа у них не родится».
  Камчадалы сообщили Атласову, что с той же реки Камчатки к ним приходят другие камчадалы, убивают их и грабят, и предлагали вместе с русскими пойти на них и «смирить, чтобы они жили в совете». Люди Атласова и камчадалы сели в струги и поплыли вниз по Камчатке-реке. Долина реки была тогда густо населена. «А как плыли по Камчатке — по обе стороны реки иноземцев гораздо много, посады великие». Через три дня союзники подошли к острогам враждебных камчадалов; там стояло более четырехсот юрт. Те отказались платить ясак. «И он де Володимер, с служилыми людьми их, камчадалов, громили и небольших людей побили и посады их выжгли»
  Вниз по Камчатке-реке к морю Атласов послал на разведку одного казака, и тот насчитал от устья реки Еловки до моря на расстоянии около 150 км 160 «острогов». Атласов говорит, что в камчадальском остроге живут 150—200 человек в одной или двух зимних юртах, то есть зимой они жили в больших родовых землянках. «Летние юрты около острогов на столбах — у всякого человека своя юрта».
  Следовательно, долина нижней Камчатки во время завоевания была сравнительно густо населена: от одного великого «посада» до другого расстояние было небольшое, часто меньше 1 км. В низовьях Камчатки жило по самому скромному расчету около 25 тыс. человек. Через двести лет, к концу XIX в. на всей Камчатке оставалось только 4 тыс. камчадалов.
  Собрав сведения о низовьях Камчатки, Атласов повернул обратно. За перевалом через Срединный хребет он начал преследовать оленных коряков, которые будто бы хотели украсть его оленей, и догнал их у самого Охотского моря. «И бились день и ночь, и... их коряков человек ста с полтора убили, и олени отбили, и тем питались. А иные коряки разбежались по лесам». Тогда казаки снова повернули на юг и пошли вдоль западного берега Камчатки. Оленные коряки бежали от них, покидая свои займища. Атласов гнался за ними шесть недель. Со встречных камчадалов он собирал ясак «ласкою и приветом». Наконец, отряд догнал коряков, и они «стали с ним биться и... их, коряк, много побили, и домы их и олени взяли, и тем питались...» Продвигаясь дальше на юг, русские встретили первых «курильских мужиков [айны] — шесть острогов, а людей в них многое число...» И с ними был бой, так как они не дали ясака. Казаки взяли один из острогов, «и курилов человек с шестьдесят, которые были в остроге и противились — побили всех», но других острогов не трогали; оказалось, что у айнов «никакого живота [имущества] нет и ясак взять нечего; а соболей и лисиц в их земле гораздо много, только они их не промышляют, потому что от них соболи и лисицы никуда нейдут».
  Отряд Атласова был примерно на расстоянии 2000 км от Анадырского острога и всего в 100 км от южной оконечности полуострова Камчатки. Но, по сообщению местных жителей, дальше к югу «по рекам людей есть гораздо много», а у русских порох и свинец были на исходе. И Атласов вернулся обратно в Анадырский острог, а оттуда с отрядом — в Якутск. Весь поход Атласова из Якутска через Анадырь на Камчатку и обратно продолжался пять лет; (1695—1700 гг.) и он с отрядом прошел за это время больше 11 тыс. км.
  На Камчатке, в Верхне-Камчатском острожке, Атласов оставил казака Потапа Серюкова с отрядом в 15 человек. Серюков был человек, по-видимому, осторожный и не жадный; он мирно торговал с камчадалами и не собирал с них ясака. Он провел среди них три года вполне благополучно. Но после смены, на обратном пути в Анадырский острог он со своими людьми был убит восставшими коряками.
  Сам Атласов из Якутска отправился в Москву с докладом, был назначен казачьим головой и послан снова на Камчатку в 1701 г. На реке Ангаре он разграбил «дощаник» с китайскими товарами, принадлежавшими русскому купцу. Пострадавший подал жалобу и «камчатского Ермака», как назвал его Пушкин, схватили, пытали и бросили в тюрьму. Там он просидел пять лет (до 1707 г.).

            Завершение открытия Камчатки и гибель Атласова (1711 г.)

В то время еще несколько групп казаков и «охочих людей» проникли на Камчатку, построили там зимовья и острожки грабили и убивали камчадалов. Но они же довершили открытие Камчатки и первые усмотрели Курильские острова. В 1706 г. приказчик (правитель) Василий Колесов посылал в «Курильскую землю», то есть в самую южную часть Камчатки, Михаила Наседкина для усмирения «немирных иноземцев». Наседкин шел на юг на собаках, но не дошел до Носа, то есть до мыса Лопатка, а послал туда нескольких людей. Они сообщили, что на Носе, «за переливами» (проливами) видна в море земля, «а проведать де той земли не на чем, судов морских и судовых припасов нет и взять негде».
  Когда сведения о камчатских бесчинствах дошли до Москвы, царское правительство вспомнило об Атласове, приказало освободить его и послало приказчиком на Камчатку — наводить порядок в несчастной стране и «прежние вины заслуживать». Ему была дана полная власть над казаками. Под угрозой смертной казни ему было велено действовать «против иноземцев лаской и приветом» и обид никому не чинить. Но Атласов не добрался еще и до Анадырского острога, как уже почти все казаки послали на него доносы, жалуясь на его самовластие и жестокость. На Камчатку он прибыл в июле 1707 г. А через полгода, в декабре, казаки, привыкшие к вольной жизни, взбунтовались, отрешили его от власти, выбрали нового начальника, а в оправдание послали в Якутск новые челобитные с жалобами на обиды со стороны Атласова и преступления, якобы совершенные им. Бунтовщики посадили Атласова в «казенку» (тюрьму), а имущество его отобрали в казну. Атласов бежал из тюрьмы и явился в Нижне-Камчатск. Он потребовал от местного приказчика сдачи ему начальства над острогом; тот отказался, но оставил Атласова на воле.
  Между тем якутский воевода, сообщив в Москву о дорожных жалобах на Атласова, послал на Камчатку приказчиком сына боярского Петра Чирикова с отрядом в 50 человек. В пути он потерял в стычках с местными жителями (олюторцами) 13 человек казаков и военные припасы. Чириков, прибыв на Камчатку, принял начальство над краем и послал на Большую реку отряд в 40 казаков для усмирения камчадалов. Но те с большими силами напали на казаков; восемь человек было убито, остальные — почти все ранены. Целый месяц казаки сидели в осаде и с трудом спаслись бегством. Сам Чириков с 50 казаками ходил к Берингову морю, усмирил местных камчадалов и наложил снова на них ясак.
  К осени из Якутска прибыл на смену Чирикова пятидесятник Осип Миронович Липин с отрядом в 40 человек. На Камчатке оказалось сразу три приказчика: Атласов, формально еще не отрешенный от должности, Чириков и Липин. Чириков сдал Липину Верхне-Камчатский острог, а сам в октябре поплыл в Нижне-Камчатск на лодках со своими людьми. Он хотел там перезимовать и оттуда отправиться с ясачной казной в Якутск — через Охотское море. Липин в декабре также по делам прибыл в Нижне-Камчатск. В январе 1711 г. оба возвращались в Верхне-Камчатский острог. Липин по дороге был убит взбунтовавшимися казаками. Чирикову они дали время покаяться, а сами бросились в Нижне-Камчатск, чтобы убить Атласова. «Не доехав за полверсты, отправили они трех казаков к нему с письмом, предписав им убить его, когда станет он его читать... Но они застали его спящим и зарезали. Так погиб камчатский Ермак!.. Бунтовщики вступили в острог... Главные из них были: Данило Анциферов, да Иван Козыревский. Бунтовщики расхитили пожитки убитых приказчиков... выбрали атаманом Анциферова, Козыревского есаулом, с Тигиля привезли пожитки Атласова... расхитили съестные припасы, парусы и снасти, заготовленные для морского пути от Миронова [Липина] и уехали в Верхний острог, а Чирикова бросили скованного в пролуб, марта 20-го 1711 года».

            Козыревский и открытие северных Курильских островов

Убийцы Владимира Атласова — Анциферов и Козыревский, завершили дело зарезанного ими землепроходца. Они, чтобы получить царское прощение за свое преступление, совершили в том же 1711 г. поход до южной оконечности Камчатки. А от «Носа» через «переливы» Анциферов и Козыревский перешли на небольших судах и камчадальских байдарах на самый северный из Курильских островов — Шумшу. Там, как и в южной части Камчатки, жило смешанное население — смесь камчадалов и «мохнатых людей», то есть айнов (древнейшее население северной Японии). Русские называли этих метисов ближними курилами — в отличие от дальних курилов или «мохнатых», чистокровных айнов.
  Убийцы Атласова утверждали, будто «курильские мужики» (известные своим миролюбием) вступили с ними в бой; будто «они к бою ратному досужи и из всех иноземцев бойчивее, которые живут от Анадырского (Анадыря) до Камчатского Носу». Так или иначе, но отряд Анциферова и Козыревского убил и ранил несколько десятков курильцев.
  В отношении сбора ясака поход на Шумшу был безрезультатен: «На том их острову, — доносили завоеватели, — соболей и лисиц не живет, и бобрового промыслу и привалу не бывает, и промышляют они нерпу. А одежду на себе имеют от нерпичьих кож и от птичьего пера».
  Анциферов и Козыревский приписывали себе также посещение второго к югу Курильского острова — Парамушири представили составленную ими карту Шумшу и Парамушира, но ясака и там не собрали, так как жители Парамушира будто бы заявляли, что соболей и лисиц не промышляют, а «бобры испроданы иной земли иноземцам» (японцам). Но третий убийца Атласова (Григорий Переломов), участвовавший в походе на Курильские острова, позднее под пыткой показал, что убийцы дали ложное показание, на «другом морском острову» не побывали, «написали в челобитной и в чертеже своем ложно».
  Во время похода Анциферова и Козыревского в «Курильскую землицу», на Камчатку прибыл новый приказчик Василий Севастьянов. Анциферов, узнав о его прибытии, сам приехал к нему в Нижне-Камчатск с ясачной казной, собранной им на Большой реке. Севастьянов не решился отдать его под суд, а отправил назад — сборщиком ясака на Большую реку. В феврале следующего 1712 г. Анциферов был переброшен на восток, на реку Авачу.«Узнав о его скором прибытии на Авачу, устроили они [авачинские камчадалы] пространный балаган с тайными тройными подъемными дверями. Они приняли его с честью, лаской и обещаниями; дали ему несколько аманатов из лучших своих людей и отвели ему балаган. На другую ночь они сожгли его. Перед зажжением балагана они приподняли двери и звали своих аманатов, дабы те поскорее побросались вон. Несчастные отвечали, что они скованы и не могут трогаться, но приказывали своим товарищам жечь балаган и их не считать, только бы сгорели казаки».
  Подавил казачий бунт Василий Колесов, вторично назначенный на Камчатку. Одних из участников тройного убийства он казнил, других приказал бить кнутом; среди последних был и Козыревский. Колесов пощадил его, так как надеялся получить от него новую карту «переливов» и островов за «Носовой землицей».
  В 1713 г. Козыревский был отправлен из Большерецка на судах с целым отрядом (55 русских и 11 камчадалов), с пушками и огнестрельным оружием «для проведывания от Камчатского Носу за переливами морских островов и Апонского государства». Лоцманом («вожем») в этой экспедиции был пленный японец. По-видимому, Козыревский на этот раз действительно побывал на Парамушире. Там, по его словам, русские выдержали бой с курилами, которые были «зело жестоки», одеты были в «куляки» (панцири), вооружены были саблями, копьями, луками со стрелами. Был ли бой — неизвестно, но добыча была. Часть ее Козыревский представил Колесову. Вероятно, он утаил большую часть добычи: известно, что позднее камчатский приказчик «вымучил» у него много ценных вещей.
  Козыревский через несколько лет постригся в монахи и принял имя Игнатия. Возможно, что он занимался «просвещением» (обращением в православие) камчадалов, так как до 1720 г. он жил на Камчатке. За «возмутительные речи» он был отправлен под караулом в Якутск, но оправдался и занимал высокую должность в Якутском монастыре. Через четыре года Козыревского опять посадили в тюрьму. Вскоре он бежал из-под стражи. Затем он подавал якутскому воеводе заявление, будто знает путь в Японию, и требовал, чтобы его для показаний отправили в Москву. Когда ему это не удалось, он просил Беринга (в 1726 г.) принять его на службу для плавания в Японию, но получил отказ. Через два года Козыревский построил в Якутске (вероятно, на монастырский счет) судно, чтобы спуститься вниз по Лене и морским путем отправиться на поиски новых земель и сбора ясака с «немирных иноземцев». Судно было зимой на нижней Лене раздавлено льдами.
  Еще через два года авантюрист-монах попал в Москву, а в официальной петербургской газете была помещена статья, восхваляющая его действия на Камчатке (сбор ясака с инородцев) и его открытия. Вероятно, он сам позаботился о напечатании этой статьи. Но нашлись люди, вспомнившие о нем как об убийце Атласова и других камчатских приказчиков. Он был расстрижен, а Юстиц-коллегия приговорила его к смертной казни, но приостановила приговор и передала дело в сенат. Неизвестно, был ли в конце концов казнен Козыревский или снова вывернулся из беды.
  О Козыревском в XVIII—XIX вв. высказывались самые различные суждения. Одни приписывали ему идею первой экспедиции Беринга; утверждали, что он был известен в Восточной Сибири необыкновенными своими подвигами, другие характеризовали его как «отребье мира сего» и пройдоху.

                                 Организация судоходства на Охотском море

В первые же годы после присоединения Камчатки к России возник вопрос об организации морского сообщения между полуостровом и Охотском. Для этого в 1715 г. в Охотск прибыла экспедиция под начальством служилого человека Кузьмы Соколова. Под его командой были казаки, матросы и рабочие во главе с корабельным мастером Яковом Невейцыным. Он руководил постройкой «лодии» поморского типа, судна «удобного и крепкого» длиной 17 ж и шириной 6 м.
  Первое плавание, начатое в июне 1716 г., было неудачно. Кормчий Никифор Треска вел «лодию» вдоль берега до Тауйской губы и собирался продолжать береговое плавание, но ветром судно отнесло через открытое море к Камчатке, к крутому мысу возле устья реки Тигиль. Высадиться на берег здесь было опасно; во время поисков лучшей гавани судно было унесено противным ветром на запад, и морякам пришлось вернуться в Охотск. Новая попытка, в том же 1716 г., завершилась успехом. От Охотска «лодия» перешла к устью Тигиля; обследовано было западное побережье Камчатки от 58 до 55° с. ш. На Камчатке люди Кузьмы Соколова перезимовали, а в мае 1717 г. «лодия» пересекла море в северо-западном направлении до Тауйской губы, а оттуда вдоль берега дошла до Охотска.
  После экспедиции Соколова плавания из Охотска на Камчатку и обратно стали обычным делом. «Лодия» же стала своеобразной школой охотского мореходства. В 1719 г. на ней было совершено первое плавание через Охотское море к Курильским островам, из команды ее вышли опытные моряки, участники ряда позднейших экспедиций, исследователи Охотского и Берингова морей, плававшие к северу — до Берингова пролива и к югу — до Японии.

                      Открытие центральной группы Курильских островов

В 1718 г. Петр I приказал, чтобы два молодых геодезиста Иван Михайлович Евреинов и Федор Федорович Лужин, обучавшиеся в Морской академии, досрочно сдали экзамены за полный курс обучения, и послал их на Дальний Восток с секретным заданием «...до Камчатки и далее, куды вам указано, и описать тамошние места, где сошлася ли Америка с Азией...» В Охотском остроге в 1720 г. к Евреинову и Лужину присоединился в качестве кормщика мореход Кондратий Мошков.
  Осенью 1720 г. экспедиция на «лодие» перешла из Охотска на Камчатку, в устье реки Ичи, где перезимовала. В мае — июне 1721 г. экспедиция из Большерецка плавала в юго-западном направлении, причем впервые достигла центральной группы Курильских островов (до Симушира включительно). Евреинов и Лужин нанесли на карту 14 островов, затем вернулись через Камчатку и Охотск в Сибирь. Вероятно, целью их секретной командировки была не только съемка Курильских островов, но и разведка дальнейшего пути в Японию. Из Сибири Евреинов отправился в Казань, где в конце 1722 г. представил Петру I отчет и карту Сибири, Камчатки и Курильских островов. Оба исследователя рано умерли.

                     Первое научное исследование Сибири Мессершмидтом

Даниил Готлиб Мессершмидт (1685—1735 гг.), доктор медицины, уроженец города Данцига (Гданьска) в 1716 г. был приглашен в Россию Петром I для изучения «всех трех царств естества» Сибири. В 1720 г. он выехал в первую правительственную научную экспедицию «для изыскания всяких раритетов и аптекарских вещей: трав, цветов, корней и семян». Весной 1721 г. из Тобольска он поднялся по Иртышу до устья Тары и проехал до Томска через Барабинскую степь, поднялся по Томи (где нашел скелет мамонта) до Кузнецка, перевалил Кузнецкий Алатау, достиг реки Абакан и зимой 1722 г. приехал в Красноярск.
  Летом 1723 г. Мессершмидт сплыл по Енисею до Туруханска и поднялся по Нижней Тунгуске до ее верховий; при этом между 62 и 63° с. ш. он открыл месторождение графита, а близ 60° 30' с. ш. — пласты каменного угля. Он перешел на Лену у Киренска, поднялся до ее верховий и затем зимним путем доехал до Иркутска, где перезимовал.
  Весной 1724 г. путешественник проехал через южное Забайкалье (перевалив Борщовочный хребет) и через северную Монголию к большому озеру Далайнор (иначе Хулуньчи); по пути он описал забайкальские серебро-свинцовые рудники, соленые озера и источники. В том же году он вернулся в Иркутск.
  В 1725 г. Мессершмидт из Иркутска спустился по Ангаре до Енисейска, перешел на реку Кеть, спустился по ней до Оби, а затем уже зимой по Оби добрался до Самарова (теперь Ханты-Мансийск) на Иртыше — близ впадения его в Обь. В Сибири он первый обнаружил вечную мерзлоту — очень крупное географическое открытие.
  Весной 1726 г. Мессершмидт двинулся в обратный путь и вернулся в Петербург в марте 1727 г., закончив свое семилетнее путешествие, положившее «начало планомерному исследованию Сибири». Он проявил исключительное трудолюбие: путешествуя большей частью один, он собрал очень большие ботанико-зоологические, минералогические, этнографические и археологические коллекции  и составил ряд карт Сибири. Результатом путешествия было десятитомное «Обозрение Сибири или три таблицы простых царств природы» — латинская рукопись, которая хранится в Академии наук. Хотя это «Обозрение» не переводилось и не издавалось на русском языке, оно использовалось многими русскими исследователями Сибири разных специальностей.